Сергей Баландин

«ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ»

ОПИСАНИЕ СВЯТЫХ МЕСТ В ИЗРАИЛЕ С КОММЕНТАРИЯМИ И РАЗМЫШЛЕНИЯМИ

ВВЕДЕНИЕ

ЧТО Я ХОЧУ СКАЗАТЬ

Целью этой книги никоим образом не является пропаганда какого-либо вероучения или изложение собственного мировоззрения. Моя задача – показать и рассказать о том, что есть на самом деле в этом небольшом уголке нашей планеты, что здесь люди ценят, чему поклоняются; сравнить и постараться прийти к объективным выводам так, как будто мы изначально не верили ни во что. Иными словами, я не собираюсь здесь проповедовать никаких нравоучений, а хочу поделиться с читателями своими сугубо личными мыслями и переживаниями, ничего и никому от себя не навязывая. Но тогда возникает вопрос: что я собираюсь дать читателям настоящей книгой, не злоупотребляя их временем и вниманием? Конечно, окончательный ответ на этот вопрос каждый читатель получит для себя индивидуально, когда закончит чтение книги, но здесь, во введении, мой долг предупредить его о некоторых особенностях настоящего сочинения.

Во-первых, те, кто интересуются историей, богословием, традициями и пр., найдут в настоящей книге такой материал, который до сего времени никем не был опубликован в систематическом порядке, и эрудиты, я думаю, смогут обогатить свой запас знаний.

Во-вторых, для любителей чистой философии будет повод высказать свое остроумие, вступив с автором в полемику, так как настоящая книга не лишена противоречий и спорных моментов, ибо я избегал повторять прописные банальные истины, стараясь, хоть и с возможными ошибками, но все же выйти за пределы уже известного в решении тех или иных проблем. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы преподнести читателю стерильно непротиворечивое сочинение, рассчитывая на его благосклонное одобрение. Я не студент на экзамене, и мне не нужно получать “зачет” от умных профессоров, поэтому я писал то, что думал, а не то, что надо думать, и надеялся этим путем сохранить в “песке” пока еще не очень систематизированных моих рассуждений крупицы новых идей, которые, возможно, в будущем смогут привести к новым знаниям.

В-третьих, хотя настоящая книга не является в подлинном смысле слова путеводителем или туристским справочником, но туристы и паломники, в принципе, могут почерпнуть из нее всю интересующую их информацию, найдя по оглавлению или указателю в конце книги описание соответствующего места и при желании самостоятельно спланировать маршрут своей экскурсии.

Отличие моей книги от традиционных путеводителей прежде всего состоит в том, что в ней нет последовательного географического пути. В каждой ее части читатель может побывать в самых различных точках страны и в разных главах как бы пройти по одному и тому же маршруту, но эти точки объединяет несколько иной путь, который предполагает последовательное прохождение по различным аспектам Слова Господня, но это никак не должно помешать читателю выбрать для себя из разных частей книги все интересующие его места, связанные, например, только с одним Иерусалимом, и расположить в том порядке, в каком ему будет удобно совершать их осмотр. Для удобства туристов, вместо путанных и длинных указаний, как добраться до какого-нибудь определенного места, мы предпочли поместить в книге планы, на которых обозначены все упомянутые в ней объекты, и, кроме этого, каждый может пользоваться вполне доступными сегодня картами Израиля, изданными, в том числе, и на русском языке. В принципе же, мы считаем, что современному пилигриму знать географию не так уж важно, ибо наши “извозчики”, при помощи различных транспортных средств, доставят вас в любое место, куда только ни пожелаете. К тому же, в настоящее время издано такое количество грамотных и продуманных путеводителей, что повторять их нет никакого смысла, поэтому мы решили пойти иным путем. В большинстве путеводителей, особенно старых, по-моему, слишком много страниц уделяется описанию внешнего вида того или иного объекта, что совершенно излишне для всякого, кто этот объект увидит собственными глазами. Нередко это делается за счет более необходимой информации: исторической, богословской, литературной и т. п. Для пилигримов, составителей “путников” прошлых веков, такой подход был вполне оправданным, так как они не располагали иными средствами, позволявшими им передать читателям все увиденное. Это понимали, как правило, и сами авторы подобных описаний; так один из них, греческий паломник XII века Иоанн Фока писал: “Для тех, которые сами видели эти места, может быть, я делаю нечто лишнее. Ибо если цель слова состоит в подражании видимой действительности, а всякое подражание является ниже действительности по точности, то ясно, что я (своим описанием) доставлю им меньше удовольствия, чем какое было им доставлено собственными очами” [1]. Поэтому мы, исходя из принципа “лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать”, прежде всего всем рекомендуем самим побывать на описываемых местах (сегодня это доступно каждому) или, на худой конец, воспользоваться иллюстрациями, фотографиями или видеокассетами.

Для тех, у кого могут возникнуть вопросы с терминологией, именами и географическими названиями, необходимо дать некоторые разъяснения, ибо сегодня в русскоязычной литературе нередко можно встретить путаницу, когда часть имен и названий приводятся в русском произношении, а часть в ивритском или даже в английском. Чтобы избежать этого, мы решили придерживаться консервативных традиций в отношении Библейских имен и названий и приводить их в соответствии с текстом Синодального издания русского перевода Библии. Иногда, если это необходимо для смысла текста, мы будем приводить параллельно с русскими словами их ивритский эквивалент, а в конце книги, в приложениях, мы постараемся некоторые имена и названия привести в соответствующей русской и ивритской транскрипции. В отношении арабских слов и слов из других языков, в различных русскоязычных изданиях также есть разночтения, и, хотя мы старались придерживаться единых принципов транскрипции, все же абсолютно избежать путаницы в транскрипции путем ссылки на единый источник нам вряд ли представляется возможным.

В применении прописных букв мы придерживались (кроме цитат) старой богословской традиции, в правилах которой было отделять таким способом те понятия, содержащие в себе предикат Божественного и вечного, от понятий, относящихся к преходящим реалиям материального мира. как например, “Бог” (в смысле высшей цели, полагаемой истинной верой, в отличие от “богов” – идолов, порождаемых заблуждениями язычников), “Святыня” (в смысле места, свидетельствующего о вечном Слове Господнем, в отличие от “святынь” или “святилищ”, как объектов суеверного поклонения) и т. п.

Сразу хочу оговориться, моя книга ни в коем случае не претендует на какие-либо научные исследования и разработки новых теорий. Я не историк и не богослов, я просто рядовой верующий, чье сердце болит от того, что многие простые истины, на которых основана наша вера, остаются лежать мертвыми буквами на пожелтевшей бумаге и не находят пути к сердцам людей. Это происходит либо потому, что “семена веры” наши проповедники бросают на “каменистую почву”, либо потому, что сами “сеятели” не слишком радеют о своей “ниве” – вопрос “урожая” их, по-видимому, не очень-то волнует. Оказывается, что мало просто сказать слово, его еще нужно посеять и взрастить, и, может быть, прежде подготовить почву в душах слушающих для того чтобы они смогли воспринять его. При том формализме, сухости, полном равнодушии к слушающим и порой бездарности, с которыми принято в последнее время благовествовать Слово Господнее, не удивительно, что такие проповеди не находят отклик у мыслящих слушателей. Я по профессии учитель, и нашу работу всегда было принято оценивать по результатам профессиональной подготовки учеников, а не по тому, какие мы сами специалисты. Вот и здесь я бы хотел спросить у профессоров Церкви: где ваш класс, господа? какова успеваемость ваших студентов? какова посещаемость в ваших аудиториях? каков контингент ваших слушателей? И оказывается, что все эти показатели оставляют желать лучшего. Вы умеете говорить правильные вещи, но превратили их в пустую схоластику, поэтому эти истины не могут задеть за живое неискушенных людей, они никак не могут понять, что делать с этими истинами и для чего они им нужны.

Исходя из этого, я решил подойти к проблеме как учитель и познакомить читателей со Святой Землей теми же методами, как я знакомил своих учеников с новым музыкальным произведением, то есть, через эмоциональное переживание, ибо я знал, что если музыка войдет в их сердце, то она сама их научит, если же нет, то может быть, ученики и выучат пьесу, но я этим способом не воспитаю из них музыкантов. Итак, будучи сам худо ли бедно знаком с “учебным материалом” и, зная своих потенциальных “учеников”, я надеюсь, хоть и не на “урожай”, собирать который я готов предоставить другим, а уж по крайней мере “каменное поле”, под названием “невежество”, будет вспахано. Я готов на примере Святых мест преподать своим ученикам основы христианского вероучения, его философию, учение отцов Церкви, развитие христианской богословской мысли в различных ее направлениях, понять тонкости их отличий, их плюсы и минусы, увидеть их на фоне других вероучений, в основном, иудаизма и ислама.

До сих пор вопросы христианской догматики и апологетики хранятся за семью печатями богословской “премудрости”, которая все свои усилия направляет на то, чтобы запутать, ввести в туман сложных абстракций, сделать непонятным для “непосвященных” учение Христа. Современные “штатные” интерпретаторы Слова Господня как бы говорят простым смертным: “Все равно не поймете; даже мы, такие умные, Его не в состоянии понять, а посему, верьте нам, считайте нас Его представителями и примите тот простой катехизис, который мы вывели для вас из нашей премудрости, а обосновывать его – не вашего ума дело”. На самом же деле, христианская догматика не так уж сложна, более того, как вы увидите из дальнейшего, она вообще не является ни «премудростью», ни доктриной, требующей признания определенных постулатов и догм. Многие смешивают понятия «догмат» и «догма», но это не одно и то же. Догматы декларируют абсолютные ценности, во имя которых живет человек, догма – выражает слепоту разума, как впрочем, и совести, и сердца. Догмы мертвы, догматы постоянно изменяют свое внешнее выражение при твердом внутреннем основании, которое есть любовь, как сказал Н. А. Бердяев, «…любовь к истине, как и к красоте, как и ко всякой абсолютной ценности, есть выражение любви к Божеству» [2]. Догматы веры основаны на любви (а для любви можно находить различные словесные выражения), догмы же основаны на страхе перед авторитетом, они никогда не выражают собственное чувство, но поют с чужого голоса. Догматы есть исповедание свободных духом, догмы – психологические установки рабов. Поэтому догматика всегда стремилась отделить истинную веру от идолопоклонства. «Ты говоришь «Верую», – как бы спрашивает она, – но что ты подразумеваешь под этим словом? Ведь и «бесы веруют» (2 Иак. 2:19), конкретизируй свою позицию, что для тебя «Да», а что «Нет». Догматика Иисуса была очень проста: «Кто от Бога, тот слушает слова Божии» (Ин. 8:47), «Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца, пославшего Его» (Ин. 5:23), «Всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин. 18:38), иными словами, если ты веруешь в Бога, ты должен быть со Мной. В Новом Завете есть два, казалось бы, противоречащих друг другу утверждения Иисуса: «Кто не со Мною, тот против Меня» (Мф. 12:30) и «Кто не против вас, тот за вас» (Мк. 9:40). Первое значит: тот, кто не разделяет Моих целей и устремлений, тот против Меня. Второе – тот, кто стремится к тому же, что и Я, но Меня пока еще не знает, а идет к Моей цели своим путем, тот Мой соратник. Затем положение усложнилось. Лицемеры стали говорить: «Да, мы за Иисуса» и под этим символом творили зло. Закономерно возникает новый вопрос: «А кто для вас Иисус?», и отсюда проистекает новая богословская наука «Христология». Но цель ее опять-таки не разработать доктрины и установить догмы, а всего лишь отделить «десницу от шуйцы», определить, чего следует делать, а чего нет, что в духе  христианской веры, а что противно ей. Так, в IV веке нашей эры возникает Никео-Цареградский Символ веры, или, как его называют на Западе, «Кредо», состоящий из 12 догматов:

Обратите внимание, что эти 12 членов одного предложения (в православном богословии эти догматы так и названы «члены») не названы ни доктриной, ни принципами, а «Символом». Значение символов в нашем бытии чрезвычайно велико, весь наш язык состоит из символов, каждое государство имеет свой герб, флаг, гимн и тому подобную символику. Ну какую особую доктрину можно вывести, например, из слов «А-Тиквы» («Надежды» - гимна Израиля), хотя там тоже есть определенные слова со своим смыслом и содержанием, но в отрыве от их символического значения никто не поймет, что за ними стоит государство Израиль. Символ также часто говорит, к какому лагерю или партии принадлежит его обладатель. Так, например, раскол Русской Православной Церкви чисто формально возник из-за разногласия по вопросу, как складывать пальцы при крестном знамении. Казалось бы, какая разница, истинно верующий может обойтись и вообще без крестных знамений. Но что такое крестное знамение? – Символ, и за этими символами (два перста или три) стояли два противоположных пути культурного и политического развития России.

Мы считаем, что верующий не должен стесняться открытого выражения своего вероисповедания разного рода символикой, особенно когда он представляет религиозное меньшинство. Почетно еврею носить кипу в России, а христианину крест – в Израиле, но лицемеры поступают как раз наоборот. Символика последних есть мимикрия, уже всем своим видом они как бы декларируют «У меня никакой своей веры нет, я человек «come il faut» – (фр. как надо, как принято, иными словами, человек-догма), истинно верующие же, как правило, чем-то выделяются из окружающей среды, они не могут «быть как все» уже хотя бы потому, что среди «всех» встречаются лицемеры, а их догмат (устой) веры («На том стою и не могу иначе», как говорил Мартин Лютер) на дух не переносит лицемерие. Понятно, что такой нонконформизм может вызвать порой непонимание ближних, но это как раз, по нашему мнению, и хорошо, ибо дает шанс лишний раз объяснить людям свою жизненную позицию, привлечь их внимание к своим ценностям, ради которых живем на земле.

Однако, чтобы защитить свою веру от всякого рода извращений, обосновать, почему я поступаю так, а не иначе, необходимо владеть неким искусством, которое богословы называют апологетикой. Она, конечно, потребует от нас определенных знаний, но важность этих знаний в практической жизни часто оказывается ничуть не меньше, чем знание правил грамматики или элементарных законов физики. Один из великолепных дидактических методов усвоения этих знаний – это экскурсии по Святым местам, которые мы с вами совершим в этой книге. Но это усвоение будет успешным только тогда, когда мы отнесемся к предмету с любовью и благоговением, а не просто с целью убить время, заполнить отпуск, «отметиться» у тех или иных достопримечательностях, как это нередко принято у современных туристов, ибо всякое учение требует определенных усилий ума, а духовное, кроме того, и, сердца. Конечно, как знает каждый учитель, не все ученики одинаково поддаются обучению, и это отнюдь не всегда связано с их способностями. Даже как учитель музыки, я ставлю выше слуха, ритма и памяти врожденную любовь к музыке, ибо, если она есть, все остальное можно развить, но если нет, то остальное просто не имеет никакого смысла. Так и в вере, если человек ищет ее, то ему легко будет усвоить все остальное, если же он хочет всего лишь удовлетворить свое праздное любопытство, то это занятие может показаться ему скучным и утомительным, и также трудно будет его чему-либо научить.

У Святой Земли может учиться вере каждый – и мудрый, и младенец, но все же желательно тем, кто впервые посещают эти места, кое-что уже знать наперед, иначе без этих базовых знаний невозможно полностью понять мистический и идейный смысл того, что мы там увидим. А поскольку моя книга написана о Святой Земле, хотелось бы, чтобы ее читатели были уже знакомы, по крайней мере, с содержанием Библии, то есть Ветхого Завета (Танаха) и Нового Завета (Брит Хадаша). При всем том, что я старался писать доступным языком, все же моя книга не предназначена служить религиозным “ликбезом”; у нее простая логика: те, кто хотят читать “Пятое Евангелие”, должны знать четыре основных. Я убежден, что основы христианского вероучения необходимо преподавать в еврейских ешивах, впрочем, так же как и иудаизм – в христианских, атеистических и других школах, ибо по-настоящему верить во что-то можно только зная его альтернативу. Меня всегда поражают люди, которые с порога заявляют, что давно поняли, что христианство есть вздор и больше ничего, я тогда начинаю думать: когда же они успели это понять и так хорошо во всем разобраться? или же передо мной гении, схватывающие все на лету? Таким образом, если вы претендуете на законное право собственного мнения, вы должны обладать определенными знаниями; если же их недостаточно, то вам не повредит прочитать мою книгу, а после решайте, принимать ли ее, или отвергать, но в любом случае ваши суждения уже будут аргументированными.

Особенно бывает трудно усвоить и понять “сей материал” тем людям, которые знают содержание Священного Писания понаслышке. Как правило, у них бывают весьма извращенные представления об истинном учении Христа. Так, например, некоторые мои собеседники, недоумевая, спрашивали: “Разве Иисус в своей Нагорной проповеди не призывал убивать евреев, и разве не Он учил поклоняться иконам, вместо того чтобы молиться одному Единому Богу?”. Меня, честно говоря, не очень-то прельщает трата времени на опровержение подобных нелепостей, так что, уважаемые оппоненты, лучше, прежде чем спорить, прочитайте хорошенько текст Библии сами и знайте, что там написано и чего там нет. Впрочем, подобные “знатоки” религий отнюдь не редкость в наше время: так в бывшем Советском Союзе, например, даже обучали слушателей университета марксизма-ленинизма на специальных факультетах атеизма, готовя из них “квалифицированных” оппонентов против религиозной идеологии, так ни разу и не дав своим питомцам подержать в руках Библию, в результате они не стали ни атеистами, ни верующими, но агрессивно-послушными роботами. Хотя и религиозное воспитание многих ешив и некоторых других учреждений сейчас ничем существенным не отличается от советской методики, но последняя имела некоторые особенности. Ее питомцы были выращены в особой атмосфере, в которой сохранялась тщательная стерильность от проникновения какой-либо одухотворенной мысли, а меню духовной пищи составлялось заботливыми руками популяризаторов от передовой науки. Именно для повышения “культурного” уровня советского человека из зоны его достижения была изъята почти вся мировая художественная и философская литература. В число изъятых книг попала и Библия. Но, предназначая будущих бойцов идеологического фронта к борьбе с религиозной пропагандой, “воспитатели” все-таки решили познакомить их с содержанием этой книги и дать им общий портрет “врага”. Вместо того, чтобы прочитать им какой-нибудь краткий широкодоступный катехизис или пригласить для беседы священника или раввина, эти “воспитатели” решили стать сами священниками и раввинами и самим взяться за изучение Священного Писания.

Резонно рассудив, что подлинный Библейский текст, без упрощений и приспособления к интеллектуальному уровню “нового человека”, останется для него просто непонятным, а воинствующих атеистов нужно как-то вооружать, то специально для них была создана новая наука – “научный атеизм”. Ее передовые “ученые” сразу же ринулись в бой. Широкому кругу советских читателей известны такие ее корифеи как: Зенон Косидовский, Иосиф Крывлев, Яков Ленцман, Густав Гече. Они с честью выполнили возложенные на них задачи – познакомили читателей с содержанием Библейских сказаний, представив их в виде пересказа в самом примитивном из возможных вариантов, обезвредив их от опасного “жала мудрыя змеи”. Их же собственные комментарии оказались абсолютно стерильными в отношении какой бы то ни было мысли, хотя бы даже атеистической. Пытаясь вступать в полемику с христианской апологетикой, они выискивали цитаты таких богословов, чьи мысли не только не отмечены Духом Божиим, но которых не коснулось даже творческое вдохновение их авторов. Они не отличаются ни красотой слога, ни содержанием мысли, напротив, показывают плоскость стиля, банальность идеи, перетолки ходячих представлений. Я не помню, чтобы в этих “научных” изысканиях были ссылки на таких христианских философов, как Владимир Соловьев, Николай Бердяев, или на атеистических, таких, как Фридрих Ницше, Жан Поль Сартр. Авторы как бы нарочно отыскивают усредненный взгляд на вещи, где еще не “отверзлись вещие зеницы”. “Какие еще там зеницы? – как бы удивляются они, – ничего такого мы не знаем, дурь это все, есть только наши близорукие совелые глаза”.

Так выстраивалась определенная замкнутая система официозной псевдокультуры, где уже “образованные моськи” избегают лаять на “слонов”, но, стараясь объединиться, одни “моськи” основывают свои “теории” на взглядах таких же “мосек”, как и сами, или же опровергают взгляды “мосек” отрицательных. Создается видимость, будто не существует в мире никаких иных взглядов, кроме “мосечных”. Находясь в лоне этой “культуры”, наш Homo Soveticus действительно убежден, что вкусил подлинные плоды современного просвещения, будучи на самом деле глубоким невеждой.

Мы придерживаемся другой школы и считаем, чтобы хорошо разбираться в вопросах веры и иметь твердые убеждения, необходимо знать альтернативные учения и уметь опровергать наиболее сильную критику, направленную против исповедуемых нами догматов, что официозные богословы, как правило, игнорируют. Исходя из этого, я постараюсь дать читателям разумные основания нашей веры, найденные великими мыслителями и которые долгие годы искал сам, но ни разу не слышал ничего подобного из уст представителей так называемого духовенства. Если спросить наших религиозных апологетов, почему они, собственно, выбрали именно эту религию, а не иную, почему они одним святыням поклоняются, а другим нет, то напрасно мы будем ждать от них вразумительного ответа, так как сами они никогда не задумывались над этим вопросом. Большинство из них, как правило, ничего не выбирало; раввин стал раввином только потому, что родился евреем и еще с детства родители отправили его учиться в ешиву, но если бы он родился в семье православного попа, то возможно, что и стал бы христианским священником. Некоторые же из них религию действительно выбирают, но по своим конъюнктурным соображениям, которые редко связаны с их представлениями об истине и также не могут ее обосновать. К тому же они не понимают, что ссылки на священные авторитеты для неверующего не имеют никакого значения, и если и возможно его в чем-то убедить, то только основываясь на его личном опыте. Поэтому в своей книге я старался избегать доказательств, прибегая к доводам, истинность которых в какой-либо степени сомнительна. Я старался исходить из того, что каждый человек уже имеет в себе такой абсолютный авторитет – свое сердце и, только лишь апеллируя к нему, можно обосновать те или иные религиозные императивы. К тому же, я располагал демонстративным доказательством, в истинности которого каждый мог убедиться собственными глазами – это Святая Земля. Я думаю, что вместо того чтобы приводить кучу аргументов и доказывать, что существует сладкое мороженое, достаточно всего один раз дать его попробовать сомневающемуся. Также и в религии, самое лучшее – это помочь ищущему обоснования веры самому пережить религиозный опыт.

С другой стороны, я не хотел бы, чтобы моя книга пополнила количество религиозно-агитационной макулатуры, где авторы, как правило, защищая свои идеи, никогда не указывают имена своих оппонентов и называют их общим словом “материалисты”, “ученые” и т. п., не приводя их цитат, не указывая авторов и их работы, как бы напоминая войну с ветряными мельницами. (Я бы мог привести ряд цитат из таких брошюр, но здесь это не так принципиально, к тому же, спорить с незначительными и малоизвестными оппонентами бессмысленно. Нередко эти брошюры издаются вообще анонимно, как бы подразумевая, что все их содержание есть выражение мнения некоего коллективного разума, ну а с коллективом, разумеется, никакая личность вести полемику не может). Поэтому я старался в наиболее принципиальных вопросах приводить точный источник, чьи взгляды враждебны моим убеждениям и, тем самым, конкретизировать объект полемики. Возможно, в этих спорах я был не всегда прав, но в своем методе я не раскаиваюсь, ибо, если сражаться за правду, стало быть, необходимо обличать ложь, а ложные идеи, которые поистине овладевают массами, никогда не исходят из уст посредственных авторов, значит, мы должны тратить время не на трамвайные дискуссии, а на борьбу с корифеями; другого пути я просто не вижу. Может быть, это кому-нибудь покажется наглостью и непомерным самомнением, но во имя истины, я как-нибудь переживу этот нелестный упрек, пусть считают лично меня кем хотят, лишь бы поняли то, что я хочу сказать.

Если отвлечься от строго научной терминологии, то, несмотря на то, что я отрекся от замысла научного трактата, все же я считаю свою книгу определенного рода исследованием, но не совсем обычного объекта и нетрадиционным методом. Мой объект – Святая Земля, которая рассматривается в несколько особом плане: меня интересует не столько ее история, география, археология, этнография и все прочее, что изучают многие ученые, а нечто общее, связывающее в единое целое, казалось бы, далекие друг от друга науки; иными словами, я хотел за всеми этими явлениями увидеть Логос этой Земли и его истолковать. Но мое толкование также не совсем обычно, ибо оно не апеллирует к логике, не спекулирует на понятиях, но пытается вытащить свои размышления и выводы изнутри, из самого сердца. Иными словами, мой метод есть экзегетика сердца, который я заимствовал не у аналитиков и философов, а у древних религиозных мистиков и отцов Церкви. Как бы ни был хорош научный метод исследования, он не в состоянии дать ценностную оценку открытого им факта, даже нередко приводит людей к ложным выводам, ибо в отношении веры – ни знание фактов, ни логика не имеют никакого значения; как сказал апостол Павел: “Господь знает умствования мудрецов, что они суетны” (1 Кор. 3:20). И кто сказал, что научный метод – единственный путь познания? Не стоит ли нам поучиться у древних, которые знали и иные пути, и иные объекты познания, как учили в Дельфийском храме: “Познай самого себя”. Итак, в этой книге мы исходим из того, что истинное Евангелие написано не на бумаге и не в исторических фактах, а в нашем сердце, и с этим подлинником мы будем сверять всю ту информацию, которая известна нам о Святых местах.

По своему опыту я знаю, что многие из моих соотечественников вообще не понимают, зачем это нужно тратить время на все эти проблемы, которые я пытаюсь затронуть в книге, и кому сейчас нужны эти Святые места? Все мы долгие годы были воспитаны в атмосфере обскурантизма, превратившей нас в Homo Soveticus-ов, которые отличаются от Homo Sapiens-ов не столько разумом, знаниями, манерой поведения, сколько своими потребностями. Так, если бы я писал кулинарную книгу, то ни у кого не возникло бы сомнения: а нужна ли вкусная пища? Но, пожалуй, не все знают, что человек должен не только питать свой желудок хлебом, ум – зрелищами или занимательной информацией, но также и свое сердце, а именно зачахшее сердце – это и есть главный атрибут “совка”. Не имея сердца, он никогда не испытывает любви или благоговения, он не знает, что такое Святыня и никогда не испытывал священного трепета перед ней, хотя он и может поклоняться определенным идолам, как все, потому что “так надо”. Но, как только он попадает в другую страну, он быстро забывает все, чему его учили в прежней, даже язык, и не хочет вспоминать о нем, но это вовсе не значит, что он отрекся от своего “совкового” мировоззрения и решил впитать в себя новую культуру, ибо считает культуру как таковую, одним из предрассудков, которыми оболванивают “фраеров”, но, мол, его, мудреца, так легко не проведешь. Наш Homo Soveticus порой может выглядеть даже философом с весьма оригинальным мировоззрением, которое он называет “житейской мудростью”. Основной принцип его философии можно сформулировать так: “Я в это не верю, но в это надо верить”. И он бы действительно снискал наше уважение, если бы исповедовал эту свою “мудрость” открыто и мог бы предложить всем людям руководствоваться ее принципами. Иначе это не что иное, как “мудрость” вора, сильная до тех пор, пока не поймают. А как поймают, он тут же начинает отнекиваться и прикидываться дурачком; мол, откуда ему знать, что есть истина, он человек простой и книжек не читает, что ему говорят – в то он и верит, и вообще, мол, время было такое. Но как только его “мудростью” воспользуется кто-нибудь другой в своих целях, он вдруг прозревает и начинает апеллировать к абсолютным истинам и общечеловеческим ценностям.

Интересно, откуда же вообще произошла “мудрость” нашего “совка”? Ведь нигде, ни в каких джунглях, и ни при каком тоталитарном строе ее официально не проповедовали. О ней не написано книг, не отражена она и в произведениях искусства. Наоборот, вся советская пропаганда учила свято верить в ее идеалы. Причина здесь, на мой взгляд, одна: эта “мудрость” есть реакция на химеры, которые все 70 лет силой внедрялись в сознание народа коммунистическими вождями, в которые действительно верили одни дураки, и все это прекрасно знали. Теперь “совковый мудрец” убежден, что всякая религия служит той же цели, что и советская идеология, он даже видит необходимость этой религии, но вряд ли может сознаться перед самим собой, что такая “религия” нужна лично ему, ведь он-то не фраер. И здесь его можно вполне понять, ему всю жизнь лгали, и он лгал другим, будучи убежден, что без лжи не может существовать мир. Истину он никогда не видел и не знал где ее найти, а какой же разумный человек будет верить в какую-то ересь, предназначенную для дураков? Но если он действительно умный человек и видит, что всякая религия, которую кто-либо и когда-либо исповедовал на земле, есть вздор и ересь, тогда ему следовало бы еще с большей ревностью искать религию подлинную, не для дураков, а для себя. Однако он ее не ищет, потому, что он воспитан ленивым и равнодушным, не понимает, зачем ему это надо, и находится в иллюзии, что ему и так неплохо.

Прав он или нет, здесь трудно судить, и в любом случае на этот вопрос не может быть однозначного ответа – кто может доказать, счастлив ли человек, кроме него самого? Все люди не равны: есть те, которые рождены летать, и есть те, которые рождены ползать, для последних небо, как сказал Горький: “...пустое место, ...как там ползать? (зато в ущелье) – прекрасно.., тепло и сыро!” [3]. Дорогой читатель! Если ты чувствуешь себя вполне счастливым, доволен собой и окружающей тебя действительностью, то мой долг тебя предупредить, что чтение настоящей книги может испортить тебе настроение (ведь и Евангелие Христово было проповедано отнюдь не счастливчикам; те, кому “и так хорошо”, его не поймут), но, если ты ищешь в жизни не хорошего настроения, а слово истины, надежды и утешения, то отправляйся с нами в путь по Святым местам, и там ты можешь найти то, что ищешь.

Но, может быть, наш Homo Soveticus прав? Может быть, мы сами погрязли в иллюзиях, чтобы в них дезертировать от суровой действительности? (Такое явление не редко среди верующих). Кто видел блага Господни? Как можно полагаться на чьи-то откровения? За что, собственно, мы должны Ему служить, даже если Он есть? Как резонно заметил один “политик” в “Трех разговорах” у Владимира Соловьева: “Ну, я службы без жалования не понимаю, и, если оказывается, что жалованье тут всем одно – смерть...”. Ведь действительно, можно же вполне неплохо жить без религии и всяких там интеллигентских предрассудков, зачем же выдумывать себе еще дополнительные проблемы? Эти вопросы не праздные, но вполне актуальные, всем тем, кто задумываться над ними, им-то, в основном, и посвящена настоящая книга, что сама по себе не обещает дать исчерпывающие ответы на все и вся, но может помочь обрести их при совершении экскурсий по Святой Земле, которая уже сама по себе является бесценным даром и сможет сказать ищущим сердцам куда больше любой книги. С другой стороны, если уж эти вопросы возникли в вашей голове, значит, вам теперь не будет “и так хорошо”, пока вы не ответите сами себе на них; увы, как ни банально это звучит, но в этом мире хорошо в полной мере может быть только круглым дуракам. Я не считаю себя мудрецом, и моя книга не есть однозначный ответ на эти вопросы, но она предполагает своего рода обмен религиозным опытом. Каждый верующий может индивидуально рассказать, что лично ему дал Господь, пока же, не претендуя на обобщение, скажем кратко: Господь дает нам то, что никто иной нам дать не может – это жизнь (наше земное бытие), бессмертие (жизнь загробная) и, что, пожалуй, самое главное – смысл жизни (в чем состоит наше счастье).

Но боюсь, наш Homo Soveticus вообще не представляет себе, что значат эти понятия; он никогда не задумывался о том, что такое “жизнь”, что такое “смерть”, что такое “Я”. Он ведь еще не Адам, он не совершил своего грехопадения, стоит ли тревожить его блаженную душу? Ведь знать жизнь и смерть есть исключительная привилегия человека. Животное смерти не знает и потому не думает о ней и не боится ее. Оно, правда, может смутно бояться сиюминутной опасности или наслаждаться сиюминутными радостями: оно знает, что такое еда, самка, хозяин, но о вечности оно понятия не имеет. Поэтому для него и не существует смерти. Просто когда-нибудь кончается настоящее и нет будущего. Только человек называется смертным, потому что он знает смерть и знает, что не смерть смысл его жизни, а посему, он обладает бесконечным будущим.

Однако не мне, грешному, решать, кто из моих ближних есть Адам, а кто Homo Soveticus. Слово Господне проповедано всем, даже сатане, и каждый может спастись и стать бессмертным через Него. Тем более, мы знаем, что “совок” не пришелец с другой планеты, а наш брат, созданный Богом, как и Адам, по образу и подобию Божьему, но образ сей похитил у него сатана. Наш брат нуждается не столько в просвещении, сколько в освобождении от своей сатанинской одержимости, ибо если бы наш советский Адам был обычный дикарь, то, будучи духовно чист и не одержим никакими “бесами”, он бы во всем руководствовался животными инстинктами, обладая естественным последовательным эгоизмом; везде искал бы исключительно своей пользы, наслаждений, счастья, и тогда, благодаря определенным зачаткам разума, он бы необходимо опять-таки пришел к Богу и нравственным ценностям, как пришел к ним язычник Эпикур. Но наш Homo Soveticus не дитя природы, это искусственное создание, напоминающее зомби, мозг которого всецело принадлежит некоему нечистому духу, которого он называет “так надо”, впрочем, не задумываясь: кто это тот, кому “надо”, и почему он, свободный человек, должен ему служить? Разрушить чары, пленившие его сознание, можно только доказав ему, что его отрицание Бога основано не на культуре и не на просвещении, а на невежестве. Но людям это сделать практически невозможно, так как на “зомби” не действуют человеческие слова, он не воспринимает никаких доводов логики и здравого смысла. Остается только одна надежда, что Господь Сам его вразумит и спасет. Мы же можем поспособствовать его более тесному контакту с Богом через Святые места и сделать то же, что апостол Филипп – сказать: “...пойди и посмотри” (Ин. 1:46).

Итак, приступая к чтению сей книги или отправляясь со мной на экскурсию, вы тем самым становитесь как бы моими учениками, но это вовсе не значит, что я собираюсь навязывать вам какое-то учение. Я отнюдь не хочу, чтобы кто-то стал моим последователем или единомышленником. Быть моим учеником – вовсе не значит быть моим единомышленником, ибо я не учу ни тому как надо правильно играть пьесу, ни какое следует иметь мнение. Я не спорю со своими учениками, я им просто даю задания, которые они должны выполнять, например: выучи такое-то произведение, отнесись внимательно к таким-то штрихам, выучи такую-то аппликатуру, а в этой книге я буду говорить: давайте рассмотрим такой-то объект, давайте перечитаем такую-то главу из Библии и т. п. И если ученик это сделает, то остальное он и сам поймет, и тогда мы с ним обменяемся мнениями о предмете не как учитель и ученик, а на равных, как коллеги. Но я не хочу, чтобы ученик был моей копией и думал как я, ибо я сам не хочу думать как я, так как я тоже ученик, и скорее всего через некоторое время стану думать уже по-другому. Возможно даже, что к тому времени, как будет опубликована эта книга, те слова, что я написал в ней, уже не будут вполне адекватно отражать мои актуальные мысли. Конечно, я не собираюсь быть ренегатом и отрекаться от себя или от своей веры, но я и никому никогда не клялся сохранять одни и те же убеждения до гроба. (Разницу между верой и убеждениями мы рассмотрим в последующих главах).

В чем же сила Святых мест? Они содержат великую мудрость для тех, кто умеет понимать их смысл, но глупцу они не докажут ничего. Они имеют чудотворную и целительную силу, но тем, кто не имеет веры, они могут и отказать в помощи. Они могут утешить и облегчить боль страдающих, утереть слезу скорбящих, воскресить души отчаявшихся и укрепить в вере разуверившихся. Путешествуя по свету, мы расширяем свой кругозор, не исключение и эта земля, но не в том главная ее ценность. Она бесценна именно тем, что несет в себе Божественное Слово, Которое обогащает нашу веру, а вера дает нам смысл жизни.

Божественное Слово явно, ибо Господь присутствует во всем. Как говорит Аграф (незаписанное речение Христа): “Разруби дерево, Я – там; подними камень, и ты найдешь Меня там” [4]. Как гласит древняя молитва “Царю Небесный”: “Иже везде сый и вся исполняяй”. А по словам Мартина Лютера, Бог-Творец присутствует даже в большой кишке. И вместе с тем, Его слово – тайна, а посему Оно требует от каждого духовных усилий, чтобы эту Тайну раскрыть и, самое главное, принять. Этой цели служит богословская наука – экзегетика, что значит изъяснение, толкование Божественного откровения.

По сути дела, вся духовная деятельность людей есть экзегетика Божественного Слова. Естествознание стремится раскрыть Божественный Логос в законах природы и таким образом постигнуть Его Разум. Искусство жаждет увидеть красоту в Его творении. Ну а богословие, своим анализом проникая в Его смысл, раскрывает Его любовь и нашу связь с Ним. Эта книга посвящена экзегетике Слова Господня, так или иначе отраженного в памятниках и Святынях одной небольшой страны – земли Израиля (включая современное государство Израиль и Палестинскую автономию), именуемой нередко “Землей обетованной” или “Святой Землей”. Мы ее назвали также и “Пятым Евангелием”, так как ее можно уподобить книге, содержащей в себе определенные знаки, символы, обозначающие слова и мысли, и хранящей память о живом Слове, однажды действительно произнесенном на этой земле. Конечно, это Слово существует не только в истории, “законсервировавшись” в памятниках, а продолжает жить здесь и сейчас, действуя непрерывно.

Каким же образом проявляется перманентное Слово Господне на Святой Земле? Бесконечное многообразие форм Его проявления мы решили объединить в следующие группы, каждой из которой будет посвящена соответствующая часть книги.

Во-первых, Слово Господне содержится в самой природе и естественной истории; анализ этой формы Его действия мы условно назовем “Экзегетикой природы”.

Во-вторых, Слово Господне отражено в повседневной жизни людей, в их быту, обычаях, культуре, отраженных в различных религиозных культах, традициях и вероучениях; эту сферу наших исследований мы назовем “Экзегетикой человека”.

В-третьих, Слово Господне услышано сердцами мистиков, посвятивших себя созерцанию невидимого; анализируя их откровения, мы будем знакомиться и с их образом жизни, традициями и устными преданиями, легендами, что условно назовем “Экзегетикой мифа”.

В-четвертых, Слово Господне передано повествованиями евангелистов, излагавших факты Священной истории; изучение этих свидетельств в сопоставлении с действительностью мы условно назовем “Экзегетикой факта”.

В-пятых, Слово Господне было сказано непосредственно Самим Духом Божиим, воплотившимся в Божественного Учителя Иисуса Христа; анализ фактов Его жизни и учения мы условно назовем “Экзегетикой Духа”.

И наконец, Дух Божий воплощается в самих верующих и говорит с ними через их сердца. Эту высшую ступень в познании Слова Господня мы условно назовем “Экзегетикой Сердца”.