Открытие Кумрана, пролившее свет на истоки палестинского монашеского движения, далеко не единственное свидетельство, отражающее действие Слова Господня через сердца ищущих уединения мистиков, которое хранит в себе Святая Земля. На сегодняшний день, в одной только Иудейской пустыне археологами открыто и исследовано 73 монашеских поселения византийского периода – лавры и монастыри. Точнее сказать, монашеские монастыри Палестины в византийскую эпоху были представлены двумя основными типами – это лавра и киновия.

Здесь необходимо дать некоторые пояснения. В отношении палестинского монашества под словом “лавра” понимается нечто иное, чем просто мужской монастырь, как это было принято в России называть большие мужские монастыри лаврами. Само слово “лавра” (Λαΰρα) на греческом языке означает дорожка. В палестинских лаврах кельи, которые обычно являлись пещерами, были значительно удалены друг от друга и соединялись между собой узкими горными тропинками. В лаврах монахи жили уединенно, не общаясь друг с другом в течение недели и только в субботу и воскресенье собирались в центральной церкви на общую молитву и на евхаристию.

В киновиях же монахи встречались ежедневно и в церкви и в трапезной, а также совмещали свои молитвы с ремеслом. Само слово “киновия” происходит от греческого “κοινος” (койнос) – общий и “βιος” (биос) – жизнь, т. е. своего рода общежитие. Их профессиями были главным образом плетение корзин и циновок из пальм, а также переписка книг. Сам св. Савва, один из столпов палестинского монашества (см. ниже), как говорят, порой изготавливал до 50 корзин в неделю. Но часто монахи занимались и другими ремеслами: тканием, кожевенным, плотницким, кузнечным, сельскохозяйственным и др. Многие монахи занимались переплетом книг – сшиванием отдельных страниц в кодексы. Те самые кодексы, которые были в последнее время обнаружены в различных древних монастырях и сохранившие на своих страницах давно утраченные апокрифы и интересные версии канонических Евангелий.

Наиболее строгий образ жизни вели анахореты. Они полностью уединялись от мира в пустынях или в населенных местностях, но без какой-либо связи с общиной монахов. Они могли входить в состав киновий или лавр, но при этом никогда не выходили из своих келий. Анахореты всячески истязали плоть. Их образ жизни – постоянный пост и бодрствование. Они обвязывали свои тела цепями, подставляли себя хищным зверям и змеям. Выбирали место жительства на самых неудобных ограниченных площадях (столпники), иногда в клетках, подвешенных на деревьях, подставляли тела под воздействие погоды. Глядя на эти кельи анахоретов, которые можно увидеть и по сей день в ущельях вади Кельт и в вади Кедрон, невольно вспоминаешь, что по-французски такая келья называется “эрмитаж”, от ermite (ермит) – отшельник и от греческого “ερημια” – пустыня. Чисто внешне она мало чем походит на Зимний дворец в Санкт-Петербурге, который также называется Эрмитажем. Но смысл этого слова тот же. В Санкт-Петербурге под ним подразумевалось место уединения российских императоров для отдыха от суетных государственных дел и пребывания в духовном мире шедевров искусства. Монах, уходя в свою обитель, так же погружается в созерцание небесных сокровищ.

Монашеское движение в христианском мире впервые зародилось в Египте благодаря подвижнической деятельности св. Антония (250-355), который в двадцатилетнем возрасте раздал все свое имущество и уединился в пустыне. В 306 году к нему пришел молодой монах Илларион, уроженец Газы и сделался его учеником. Но в 308 году Илларион покидает своего наставника и возвращается в Палестину, где в 329 году, в Негеве, основывает первый монастырь (его местоположение точно неизвестно). О могиле Иллариона свидетельствует пилигрим из Плаченцы (570 год), которого иногда называют Антонином Плацентином или, как он сам себя называет в начале повествования, Антонином Мучеником, в своем “Путнике” он пишет: “На втором милиаре (в двух милях С. Б.) от Газы почивает святой отец Илларион” [1].

Самым древним из сохранившихся монастырей в Палестине является Фаранская Лавра, основанная преподобным Харитоном.

Примерно в то же время, что и Илларион (330 г.), из Малой Азии приходит в Палестину преподобный Харитон, чтобы поклониться Святым местам. Но по дороге на него напали разбойники и отвели его в свою пещеру, которая была их притоном. Когда разбойники сели за свою трапезу, они не заметили, как в их бочку с вином заползла змея, отравив своим ядом все, что там содержалось, и, напившись отравленного вина, вся их банда отправилась в мир иной. В пещере выжил один Харитон, который так и остался здесь, чтобы служить Господу жизнью отшельника. Харитонова пещера находилась недалеко от Иерусалима долине Нахаль Прат (Фара), или по-арабски Вади Кельт. Это тот самый Прат (в русской транскрипции Евфрат), где пророк Иеремия по Божиему повелению спрятал свой новый льняной пояс в расселине скалы, чтобы сгнивший пояс стал зловещим образом сокрушения гордыни Израиля (Иер. гл. 13). Теперь же в расселине спасался святой, являя собой живой укор всем возгордившимся мира сего. Вскоре слава о чудесном монахе распространилась по всей Палестине и у Харитона появились ученики. Так образовалась Фаранская лавра (Эйн Фара), самый древний из дошедших до нас и относительно хорошо сохранившихся христианских монастырей. Монастырь Харитона в Фаре, основанный преподобным в 330 году, в VIII веке, судя по всему, еще существовал (имя этой лавры встречается в церковных летописях, и в посланиях того или другого епископа или аввы). В 1903 году заброшенное место Фаранской лавры было приобретено в собственность Русской Духовной Миссии иеросхимонахом Пантелеймоном, настоятелем Афонской Русской обители Воздвижения Честного Креста. Сегодня эта территория принадлежит Русской Православной Церкви (белой) и имеет наблюдающего иеромонаха.

Но вернемся к истории византийского монашества. Итак, наш Харитон, основав первую лавру, вновь стал искать для себя уединения и поселился в одной из пещер горы Искушения, что над Иерихоном, где также вскоре (в 340 году) образовалась лавра Дука. Затем, в 345 году Харитон покидает и эту лавру и находит себе место на скалах ущелья близ Фекои (Текоа), где по сей день это ущелье арабы называют его именем Вади Харитун. Там он основывает третью Суккийскую лавру, или просто Сукка (Сукка по-сирийски означает шалаш), где и пробыл до глубокой старости. Рассказывают, что на горе, где поселился святой, не было воды. Не желая, чтобы кто из братии трудился носить ему наверх воду, раб Христов обратился с молитвою к Богу, – и из камня потек источник, из которого он и утолял свою жажду. Расцвет Суккийской лавры приходится на V-VI века. Дальнейшая ее судьба мало известна. Но если судить по свидетельству Даниила в его “Хождении”, то, во всяком случае, в 12-м столетии она еще существовала: “И есть на полудне лиць от Вифлеема манастырь святого Харитона, на той же реце Афамьстей, и есть близь моря Содомскаго, в горах каменых; и пустыни около его. Гроздно и безводно есть место то, и сухо; есть под ним дебрь камена и страшна зело; около был весь градом оделан, посреде же града того есть 2 церкви, в велицей есть церкви гроб святаго Харитона” [2].

По другим сведениям, под конец жизни Харитон вернулся к родным пенатам в Эйн Фару, где в 350 году скончался.

Новым катализатором монашеского движения в Палестине стал св. Евфимий Великий (377-477). Уроженец Армении, Евфимий еще юношей был посвящен в пресвитеры и получил в заведование монастыри, но вскоре он предпочел своей блестящей карьере уединение и безмолвие. Около 405 года он вместе со своим другом св. Феоктистом поселяется в Фаранской лавре. Спустя несколько лет, два монаха перебираются в труднодоступное место в Вади Мукеллик и в 411 году основывают там монастырь по типу киновии. В 614 году этот монастырь был разграблен персами-зорастристами, под водительством фанатика Хосрова II (590-628) и больше уже не восстанавливался. Затем Евфимий отправляется искать новые пустынные места для своего уединения, но везде, где бы он ни обитал, вскоре образовывались обширные монастыри. Последним местом его пребывания была пустыня Зиф близ Мертвого моря. Там в 423 году Евфимий исцелил сына начальника города Аристобулии, и тот, в знак признательности, построил церковь в честь святого. Ее остатки видны по сей день около Хирбет Аристобулия, недалеко от Тель Зифа, в окрестностях Хеврона, по дороге на Кфар Кармель. Предание рассказывает, что когда в Палестину прибыла группа паломников из Армении в количестве 400 человек и решили навестить своего земляка Евфимия, то монах Домициан, исполнявший обязанности старшего, подсчитав, что их запасов продовольствия не хватит, чтобы накормить всех, растерялся и не знал, что делать. Тогда Евфимий совершил чудо умножения кусков хлеба и накормил всю группу. Часть из этой группы осталась в монастыре с Евфимием.

Какова была мотивация у христиан приезжать в Палестину и оставаться здесь навсегда, в полной изоляции и от своей родины и от своих друзей и близких? Ведь многие из них ехали сюда как пилигримы без намерения постригаться в монахи, что же заставило их изменить решение? Трудно сказать однозначно. Видимо, у каждого на это были и свои личные причины, но, наверное, было еще нечто, что не каждый из них даже осознавал, – это зов Святой Земли, который можно почувствовать лишь ступив на нее ногой и увидев ее своими глазами.

Среди учеников св. Евфимия был некий Мартирий (478-486), который стал впоследствии патриархом и основал монастырь, развалины которого впечатляют туристов по сей день и находятся в самом центре современного города Маале Адумим (см. фото).

Монастырь св. Герасима.

Другой ученик и товарищ Евфимия, Герасим †475, уроженец Ликии, основал лавру в Иорданской долине, в пяти километрах от Мертвого моря. Монах Иоанн Мосх, живший в VI-VII веке, в своем сочинении "Луг духовный", посвященном жизнеописанию известных монахов и истории монастырей в Иудейской пустыне, так описывал житие Герасима:

“Примерно в миле от святой реки Иордан расположена лавра, зовущаяся лаврой святого аввы Герасима. Когда мы пришли в эту лавру, живущие там отцы рассказали нам об этом святом, что однажды, когда он шел по берегу святого Иордана, ему повстречался лев, который громко рыкал из-за того, что у него болела лапа. Он занозил лапу, и от этого она у него распухла и гноилась. Завидев старца, лев подошел и протянул ему больную лапу, в которой был терн; он плакал на свой лад и просил у старца помощи. А старец, увидев льва в такой беде, сел на землю, взял его лапу и, разрезав, вытащил занозу и выдавил много гною, затем тщательно промыл рану, обвязал ее тряпицей и отпустил зверя. А исцеленный лев уже не уходил от старца, но, как верный ученик, сопровождал его всюду, куда бы тот ни шел, так что старец дивился такой признательности его. И с тех пор авва Герасим стал кормить льва, давая ему хлеб и моченые бобы.

В лавре держали осла, чтобы возить на нем воду для братии. Ведь монахи пьют воду из святого Иордана, а от лавры до реки целая миля. Отцы обыкновенно поручали льву пасти осла на берегу святого Иордана. Однажды, когда лев пас его, осел далеко отошел от него. А тут из Аравии приходят погонщики верблюдов; увидев осла, они угоняют его по пути восвояси. Лев, не уследив за ослом, вернулся в лавру к авве Герасиму очень опечаленным и угрюмым; авва решил, что лев съел осла, и говорит ему: «Где осел?» А тот, как человек, молча стоял, опустив голову. Старец говорит ему: «Ты съел осла? Благословен Господь. Все, что делал осел, отныне будешь делать ты». И вот с той поры на льва по велению старца навьючивали короб с четырьмя кувшинами, и он возил воду.

Однажды на молитву к старцу пришел воин, и, увидев, что лев возит воду, и, узнав причину этого, пожалел его. И вот он вынул три номисмы, и отдал старцам, чтобы они купили для этих нужд осла, а льва освободили от его повинности. Вскоре после того как лев был освобожден от доставки воды, погонщик верблюдов, который увел осла, снова пришел, чтобы в святом граде продать хлеб; захватил он с собой и угнанного осла. Переправившись через святой Иордан, он опять повстречал того льва. Увидев его, погонщик оставил своих верблюдов и убежал. Лев же узнал осла, бросился к нему и, как обычно, взяв в зубы его узду, угнал осла и вместе с ним трех верблюдов; с радостными криками, потому что нашел потерянного осла, лев пришел к старцу. Ведь старец думал, что лев съел осла. Тогда старец Герасим понял, что лев был неправо оклеветан. Он дал льву имя – Иордан. Вместе со старцем лев прожил в лавре пять лет, будучи всегда неразлучен с ним.

Когда же авва Герасим отошел к Господу и был схоронен отцами, льва по устроению божию на тот раз не оказалось в лавре. Вскоре он вернулся и стал искать старца. Ученик старца и авва Савватий, увидев льва, говорят ему: «Иордан, старец наш оставил нас сиротами и отошел к господу, на вот поешь». Лев не захотел есть, но непрестанно обращал глаза то в одну, то в другую сторону, чтобы найти своего старца, громко кричал и не мог примириться с его кончиной. Авва Савватий и остальные отцы, глядя на льва и трепля его по спине, говорили ему: «Старец отошел к господу и оставил нас». Говоря так, они не могли утишить его криков и стенаний, но чем более, как им казалось, они врачевали и ободряли его словами, тем сильнее и сильнее лев продолжал плакать, тем громче становилось его надгробное рыдание, и голосом, обликом и глазами он показывал свою печаль о том, что не видит старца. Тогда авва Савватий говорит ему: «Ну, пойдем со мной, если не веришь нам, и я покажу тебе, где лежит наш старец». И, взяв льва, он привел его туда, где они похоронили старца. Могила была в полумиле от церкви. Когда они остановились над могилой аввы Герасима, авва Савватий говорит льву: «Вот старец наш». И авва Савватий преклонил колена. Лев, увидев, как авва высказывает свою печаль, стал, стеная, сильно биться головой оземь и испустил дух тут же у могилы старца.

Это произошло не потому, что лев был наделен разумной душой, но потому, что Бог пожелал прославить тех, кто прославил его, не только при их жизни, но и после смерти их и показать, каково было повиновение животных Адаму до того, как он преступил заповедь божию и был лишен райского блаженства”.

Эта история чем-то напоминает жизнеописание Иеронима Блаженного (в латинской традиции), который, перед тем как поселиться в Вифлееме, тоже жил долгое время в пустыне отшельником, в обществе льва. Примерно то же самое рассказывает и другой великий агиограф Кирилл Скифопольский (514-560) о преподобном Кириаке, одном из учеников преп. Герасима. Кирилл свидетельствовал, что Кириак подвизался в пустыне Сусаким, где ему служил лев, охранявший святого старца от нападения разбойников, которого сам Кирилл лично видел, когда приходил посетить великого отшельника с одним учеником его  (см. фото).

В жизнеописаниях великих монахов и святых Кирилла Скифопольского, составленными им примерно в 559 году, содержится наиболее полная информация о жизни в монастырях, дошедшая до нас с тех времен. Так там описывается житие и подвиги иноков лавры преподобного Герасима: “Вступившие в монашество жили (сначала) в монастыре и исполняли в нем обязанности иноческие; а те, которые приучили себя к частым и продолжительным трудам и достигли некоторых степеней совершенства в подвижнической жизни, помещались в кельях. Отшельники так мало заботились о мирских вещах, что не имели ничего, кроме одежды, не имели даже другой одежды. Постель их была не что иное, как рогожа. В келье находился еще сосудец с водою, которая служила и для питья и для смачивания пальмовых прутьев. Когда они выходили из кельи, то не затворяли ее, чтобы, кто пожелает, может войти в келью и взять, что нужно из маловажных вещей, там находившихся: так они мало привязаны были к мирским вещам. Не дозволялось никому в келье разводить огонь и вкушать вареное. Когда некоторые из пустынников пришли однажды к преподобному Герасиму просить позволения разводить в кельях огонь, греть воду, есть вареное и читать при светильнике, то великий старец сказал им в ответ: “если вы хотите так жить, то вам гораздо выгоднее быть в монастыре. Но в продолжение всей жизни моей никак не позволю, чтобы это было у пустынников”. Жители Иерихона, услышав, что жизнь старцев у аввы Герасима так строга и безотрадна, поставили себе за правило в субботу и воскресный день приходить к ним и приносить им какое-либо утешение. Многие из подвижников, узнав, что жители Иерихона приходят к ним с таким намерением, бегали и уклонялись от них”.

Игумен Даниил, посетивший эти края в 1106 году, находит здесь несколько, близко расположенных друг от друга монастырей: “А от монастыря святаго Иоанна до Гарасимова монастыря есть верста едина, а от Гарасимова монастыря до Каламонии, до монастыря святыя Богородица, есть верста едина. И на том месте святыя Богородица с Иисусом Христом, и с Иосифом, и с Ияковом, егда бежаху в Египет, то на том месте нощлег створиша; тогда святаа Богородица нарече имя месту тому Каламонии, еже ся протолкует «Доброе обителище». Ту ныне сходит Дух святый ко иконе святыя Богородица. И есть монастырет на устьи, идеже входит Иордан в море Содомское, и есть градом оделан весь около монастырет; черноризец (монахов) же в нем 20. А оттуда до манастыря Иоанна Златоустаго верст две, а тый манастырь такоже градом оделан весь и есть богат вельми” [3].

В 1185 году монастырь посетил греческий паломник Иоанн Фока, который в своем описании рассказывает такую историю: “В промежутке между монастырями Предтечи и Каламона находится разрушенный до основания течением Иордана монастырь Святого Герасима, – в нем почти ничего не видно, кроме незначительных остатков храма, двух пещер и замкнутого столпа, в котором заключился великий старец Ивир, весьма симпатичный и удивительный. Посетивши его, мы очень много извлекли пользы из встречи с ним, ибо божественная некая благодать присуща старцу. Но считаем необходимым рассказать здесь для услаждения тех, которые любят услаждаться божественным, чудо, совершенное им за несколько дней до нашего прибытия. На извилистом и узловатом течении Иордана, как и на других реках, попадаются места, густо заросшие тростником. В этих местах привыкло обитать племя львов. Два из них в каждую неделю приходили к затвору старца, и, положивши головы на столп, выражением глаз, просили себе пищи. Получивши ее без труда, они с радостью уходили в свои обычные места при реке. Пищею для него служили или небольшие устрицы в реке, или может быть, куски полбового или ячменного хлеба. Однажды когда они (львы) пришли и движением глаз просили обычной пищи, старец, не изобилуя тем, чем обыкновенно удовлетворял требование зверей, ибо случилось так, что в течение двадцати дней ничем съестным не запасался, священный оный муж сказал зверям: так как мы не только не имеем ничего съестного, чем могли бы утешить слабость вашего естества, но и самим нам не достает потребного по обычаю, Богу так о нас устроившему по причинам, которые Ему хорошо известны, то нужно вам идти к руслу Иордана, и принести к нам какое-либо маленькое деревцо. Приготовивши из него крестики, мы раздадим их посетителям в благословение, а от них получивши взамен, по произволению каждого, какие-либо крошки к пропитанию моему и вашему, ими и разбогатеем. Сказал, звери выслушали, и как бы разумным движением и походкою отправились к руслу Иордана. И, о чудо! не много спустя, принесли на плечах два дерева, и положивши оные у основания столпа, охотно удалились в заросли Иордана” [4].

Современный монастырь (см. фото) построен в конце XIX века при содействии Русской Духовной Миссии на древних фундаментах монастыря византийского периода (VI век), от которого кое-где сохранилась мозаика в полу, и на остатках церкви XII века монастыря Каламон. Из внутреннего монастырского двора (см. фото) поднимаемся на окружающий его балкон, с южной стороны которого попадаем в притвор церкви. Здесь внимание привлекает мозаичный пол, иконы Богоматери и стенная роспись свв. Михаила и Гавриила.

Верхняя церковь была освящена 17 февраля 1885 года. Храм трехпрестольный, центральный престол посвящен св. Герасиму, северный – свв. Зосиме и Марии Египетской (см. фото), южный – св. Евфимию (см. фото) – учителю св. Герасима.

Святые Зосима и Мария Египетская также имеют отношение к почитаемому месту. Об этих святых не упоминают ни Иоанн Мосх, ни Кирилл Скифопольский, хотя их подвиги по времени совпадали примерно с подвигами Саввы Освященного. Они не основали монастырей, не воспитали учеников, не оставили после себя каких-либо значимых трудов, кроме единственно своей удивительной жизни, о которой знали в Палестине немногие. Первое описание жизней Марии и Зосимы принадлежит ученику Иоанна Мосха Софронию, который в последствии стал знаменитым патриархом Иерусалима, подписавшим договор с халифом Омаром. Возможно, дошедший до нас текст этого жизнеописания претерпел многочисленные правки и дополнения, но сие не столь важно. Мы уже упоминали в первой главе книги, что Мария Египетская, бывшая блудница, раскаявшись в грехах, ушла одна в Иорданскую пустыню, и провела там оставшиеся 47 лет жизни в полном одиночестве. Незадолго до ее смерти ее случайно встретил старец Зосима, возможно, один из монахов настоящего монастыря или монастыря по соседству. Зосима был единственным человеком, кому исповедовалась Мария и рассказала свою историю. Интересно описывается первая встреча святых. Поначалу Зосима принял незнакомца за мужчину, и “Тогда муж тот сказал: "Авва Зосима, прости меня ради Бога, но нельзя мне оборотиться и показаться тебе на глаза, ибо я женщина и совсем нага, как ты видишь, и срам моего тела ничем не прикрыт. Но если тебе угодно исполнить просьбу грешницы, дай свое рубище, чтобы мне скрыть то, что выдает во мне женщину, и я повернусь к тебе и приму твое благословение". Ужас и восторг, как он передавал, овладели Зосимой, когда он услышал, что женщина назвала его по имени, Зосимой. Ибо, как муж острого ума, умудренный в вещах божественных, старец понял, что она не могла бы назвать по имени человека, которого никогда прежде не видела и о ком никогда не слышала, не будучи отмечена благодатью предзнания. Тотчас Зосима исполнил то, о чем женщина его просила, и разорвал ветхий свой гиматий, и, повернувшись к ней спиной, бросил половину ей. Женщина, прикрыв то, что прежде всего следовало закрыть, поворачивается к Зосиме и говорит ему: "Зачем тебе, авва Зосима, угодно было видеть грешницу? Что ты хотел узнать или увидеть, не убоявшись подъять такой труд?". Он, склонив колени, по обычаю попросил благословения, а она, припав к его ногам, просила о том же. Оба они простерты были на земле, и каждый просил благословить его, и оба говорили только: "Благослови". По прошествии достаточного времени женщина сказала Зосиме: "Авва Зосима, тебе приличнее благословить меня и за меня помолиться, ибо ты почтен пресвитерским саном, уже много лет предстоишь святому престолу и преподаешь святые дары". Это повергло Зосиму в еще сильнейший страх и смятение. Задрожав, старец покрылся испариной и стал плакать, и голос его от стенаний пресекся, и он сказал, прерывисто и часто дыша: "Все обнаруживает, духовная матерь, что ты удалилась к Богу и умерла для мира. Дарованная тебе благодать угадывается из того, что ты, никогда меня не видев, назвала имя мое и сан. Но, так как благодать измеряется не саном, а достоинствами, ради Бога, благослови меня и помолись за меня, ибо я нуждаюсь в твоей помощи"”.

Иконостас 1883 года содержит иконы (русские): первая слева – традиционно храмовая икона, здесь она являет образ св. Герасима, затем, как и принято, Богоматерь Одигитрия (слева от Царских врат алтаря) Христос Пантократор (справа от Царских врат алтаря), и молящийся Иоанн Креститель (см. фото). В центральной апсиде еще видны росписи стен XII века.

На нижнем этаже, под притвором церкви св. Герасима, находится церковь Св. Семейства, посвященная пребыванию здесь Марии с Иисусом и Иосифом во время бегства в Египет. Южная стена расписана большой иконой Богоматери Галактоторфусы (Млекопитательницы) (см. фото). Иконостас церкви, построен в 1875 году.

На нижнем этаже, с востока от церкви находятся складские помещения, трапезная и др., которые составляют наиболее древнюю часть монастыря.

Особое внимание Кирилл Скифопольский уделил жизнеописанию св. Саввы. Основанный им монастырь и сегодня представляет собой одно из самых потрясающих и экзотических чудес Святой Земли.

Монастырь Саввы Освященного.

Согласно жизнеописанию, записанному Кириллом, Савва Освященный (439-539) родился в маленьком городке Муталаска а провинции Каппадокия. Его родители, благочестивые Иоанн и София, рано покинули ребенка, уехав в Александрию, оставили сына на попечение родственников, а те, в свою очередь, определили Савву, когда ему было только 8 лет от роду, в монастырь Флавиана, что в 20-ти стадиях от Муталаски. Там он получил свое начальное образование, и особенно преуспел в знании Священного писания. Будучи еще ребенком, Савва прославился как чудотворец. Кирилл Скифопольский в жизнеописании Саввы рассказывает, что однажды в зимнее время, когда стояли пасмурные дни, пекарь оставил в печи мокрые одежды мальчика сушиться и забыл их там. На другой день, когда уже растопили печь, он с ужасом вспомнил о них. Пламя было уже достаточно сильным, и никто не осмеливался приблизиться к печи. Тогда юный Савва, осенив себя крестом, проскочил в печь и успел достать одежды до того как они сгорели и сам вышел невредимым. При своей жизни Савва считался святым чудотворцем, способным ниспосылать дожди, целить больных (Кирилл Скифопольский описывает исцеление кровоточивой жены, девочки, одержимой бесом и т. п.). Дух святого, даже после смерти, продолжал помогать многим страждущим, о чем среди монахов сохранилось множество преданий. Также и могила Саввы считалась чудотворной, а тело его, говорят, не было подвержено тлению.

 Когда Савве исполнилось 18 лет, он попросил настоятеля отпустить его в Иерусалим, поклониться Святыням. Прибыв в Палестину, Савва поступил в монастырь Пассариона Великого, но вскоре случай свел его с Евфимием Великим, который сразу же полюбил юношу, но из-за молодого возраста инока отказался взять его в свою лавру, при этом сказав Савве: “Сын мой! Я думаю, неприлично тебе столь юному, оставаться в лавре, да и лавре нет никакой пользы иметь у себя юношу, и тебе юному полезнее быть в киновии, а не с отшельниками” [5]. Сказав сие, Евфимий отправил своего protege к своему другу блаженному Феоктисту в монастырь в вади Мукеллик, где Савва прослужил 17 лет послушником. В 478 году Савва уединяется в пустыню и долгое время живет отшельником в пещере (см. фото), где подвергается искушениям дьявола, находит общий язык с дикими зверями, усмиряет львов, устанавливает дружеские отношения с соседними бедуинскими племенами. Слава о чудесном отшельнике стала быстро распространяться, и, по прошествии определенного времени, вокруг Саввы стали собираться ученики, которые образовали лавру в 70 монахов, затем число их возросло до 150, и в 483 году Савва основывает свой монастырь (см. фото). (Позже он основал еще три лавры и шесть монастырей).

Первым строением новой лавры, которую потом назовут Великой лаврой, была сторожевая башня, затем в этом безводном ущелье был чудесным образом обнаружен источник. Первая церковь была устроена Саввой в пещере, обнаруженной им через видение на этом месте огненного столпа, уходящего в небо, что напомнило ему лестницу Иакова. Иаков, как известно, назвал место своего видения “Вефиль” (Бейт Эль – Дом Бога), так и наш монах понял это знамение как указание на то, что здесь должен быть дом Божий. Пещера и в самом деле уже по своей природной форме напоминала базилику с апсидой и ризницей, поэтому Кирилл Скифопольский называет ее “Церковью, построенной Богом” (см. фото).

Савва отличался крутым нравом и нетерпимостью ко всякому мнению, которое он не разделял, но тем не менее инакомыслящих не преследовал, а наоборот, поступал с ними благородно и гуманно. Так, однажды, он выселил из своей лавры роптавших против него монахов, но и позаботился о них, создав в 503-508 годах для них отдельный монастырь в Никополисе (см. Еммаус-Амвас).

Как богослов св. Савва отличился в защите Православия против так называемой монофизитской ереси. Об этом стоит сказать несколько слов.

Возникновение ее в истории христианства вполне закономерно, а существование продолжается и по сей день, и вовсе не только в лице Армянской, Коптской, Эфиопской и Якобитской Церквей, где от монофизитства осталось лишь одно название и безобидные символы, ее существование заключается прежде всего в отношении верующего к Христу. Не будучи способными понять и разрешить чрезвычайно тонкий и сложный вопрос богословия о природе Христа, понять Кто Он, Человек или Бог, и есть ли у Христа нечто общее с нами, со смертными людьми, церковные чиновники постоянно оказывались в крайне щекотливом положении. Чиновник не может находиться в неопределенности, а посему, чтобы избежать ее, он либо вообще отвергает Божескую природу Христа как ересь, обвиняя в политеизме тех, кто “придают Богу товарищей”, либо стремиться сделать из Самого Христа абсолютного Бога, обвиняя в кощунстве тех, кто “придают Ему человеческое естество”. Потому твердолобый религиозный фундаментализм не мог вынести Христа-Богочеловека с вытекающим из этого догмата Православием, и неизбежно тяготел к полюсам богословия, либо к исламу и иудаизму, и их христианским братьям – арианской и несторианской ереси, либо к монофизитству. Монофизитам было ненавистно видеть в Иисусе человека, во всем нам равного, кроме греха. Им не нужен Бог-товарищ, Бог-брат, им нужен Бог-деспот, Бог-фюрер, а потому они и стремились сделать из Христа идола. А сколько сейчас таких замаскированных монофизитов можно встретить и среди православных ортодоксов, и даже среди наиболее прогрессивных протестантских деноминаций?

Халкидонский собор, собравшись в 451 году осудил монофизитство, но богословские споры тем не менее не утихли. Одержав сравнительно легкую победу над Несторием в 431 году, монофизиты рассчитывали подчинить себе свободный дух иноков, чье сердце не могло принадлежать никому иному, как их Брату и Господу Иисусу Христу, и монахи Палестинских пустынь, отстаивая свою веру, под руководством их уважаемого старца Саввы, смогли дать достойный отпор зарвавшимся чинушам.

Вернувшись из Халкидона, монофизитский монах Феодосий возбудил Иерусалимскую чернь поддержать доктрину Христа-идола. Иерусалим был взят и разграблен мятежниками. Лавра Саввы Освященного стала одним из оплотов Православия. Благодаря миротворческой деятельности Саввы, в 479 г. удалось достигнуть примирения между враждующими сторонами, что повлекло за собой новый подъем монашеского движения. Именно в это время были основаны монастыри Феодосия и Хозива, о которых речь пойдет ниже.

Савве Освященному принадлежит так называемый “Палестинский”, или “Иерусалимский Типик” (Богослужебный устав), впоследствии принятый повсеместно в Православной Церкви. Как и Евфимий, Савва не поощрял молодых людей уходить в пустыни и видел в излишней аскезе своего рода порок фальши и лжи, погоню за показным благочестием. Всякий желавший посвятить себя отшельничеству проходил подготовку в течение определенного срока, не менее 3-х лет (новициат), после чего он мог быть удостоен статуса келейника.

Савва умер в возрасте 94-х лет 5-го декабря 532 года. В 1256 году его останки были перевезены в Венецию и захоронены в церкви Сан Антонио, 12 ноября 1965 года мощи святого были возвращены обратно в монастырь в рамках соглашения между папой Павлом VI с Константинопольским патриархом Афинагором.

После смерти своего основателя, монастырь продолжает существовать. В 614 году он подвергается нападению персов. В письме монаха Антиоха, адресованного Евстихию в Анкиру (Галатия), описывается умерщвление 44 мучеников монастыря Саввы во время персидского нашествия. Крестоносцы, не слишком посвященные в историю греческих подвижников и не очень хорошо представлявшие себе, кто такой был на самом деле св. Савва, как мы увидим из следующей цитаты, тем не менее были осведомлены о бесчинствах по отношению к ним со стороны персидских варваров. Известные тогда сведения о монастыре передает нам в 1103 году в своих путевых записках английский пилигрим Зевульф: “К западу от церкви св. Креста, приблизительно на расстоянии трех миллиариев находится великолепнейший и очень большой монастырь, во имя св. Савы, одного из 72 учеников Господа нашего Иисуса Христа; там некогда жило в общежитии больше 300 греческих монахов и служили Господу и Святому; большая часть братии была перебита сарацинами, а часть благоговейно служит Господу в другом монастыре того же Святого внутри городских стен, рядом с башнею Давида; а первый монастырь покинут и совершенно опустел” [6]. Но все-таки во времена крестоносцев монастырь не был покинут и продолжал существовать. Так описывает монастырь игумен Даниил, посетивший его и живший там некоторое время в 1106 году: “Лавра же святаго Савы есть уставлена от Бога дивно и несказанно: поток бе некако (есть там, так) страшен и глубок зело и безводен, стены имя бе высоки, и на тех стенах лпять келии прилеплены и утверждены от Бога некако дивно и страшно (см. фото); на высоте бо той стоят келии по обема странама потока того страшнаго и лпят на скалах, яко звъзды на небеси утвержены” [7]. Ну кто скажет, что наш игумен не подлинный поэт?

Иеродиакон Зосима свидетельствовал в 1420 году о количестве монахов в монастыре св. Саввы и их гостеприимстве: “...аз же изнемогая, едва возмогох доидти до Саввина монастыря, на юдоль Иосафатову; и бых ту восемь дней, и упокоиша мя святии отци; старцов бо бяше 30” [8].

Русский купец Трифон Коробейников в 1582 году так описывал монастырь: “Да от Еросалима же на полуденную страну (в южную сторону) верст якобы 20 до монастыря великия лавры святаго Савы Освященнаго; а в том манастыре святаго Савы церковь большая Преображенье Господне и иные многие церкви. Келья святаго Савы Освященнаго вытесана в горе каменной, не велика как мочно человеку сести, а встати в ней нельзе. И в той келье исходит миро ис потолка мяхко и бело, как ладанная мука; и то миро дают старцы вместо мощей для благословления християном. А стоит тот монастырь на край удолья плачевнаго, которой пошел от Еросалима в море Содомское; а итти тем удольем плачевным до моря Содомского, идеже погуби Господь Содом и Гомор за беззаконье их, 50 верст” [9].

Монастырь св. Саввы был восстановлен и укреплен контрфорсами в 1840 году на средства России (см. фото), после того, как был разрушен и разграблен в ходе бунта бедуинов против власти Мухаммада Али и его сына Ибрагима-паши (1834-1835) и землетрясения 1837 года.

Сегодня этот монастырь является крупнейшим из трех, ныне действующих в Иудейской пустыне (св. Феодосия и св. Георгия Хозевита см. ниже). Его устав считается самым строгим из уставов всех Палестинских православных монастырей (см. фото). Настоятелем монастыря является сам патриарх Иерусалимский, но управляет всеми его повседневными делами поставленный патриархом игумен. Среди строений монастыря выделяются две башни. Первая называется башней Юстиниана и находится в самой высокой точке монастыря (см. фото). Она была построена на деньги, полученные св. Саввой в дар от императора Юстиниана во время его последнего посещения Константинополя в 531 году в возрасте 92-х лет. В принципе, этот “дар” был своего рода великодушной компенсацией, которой император поддержал палестинских монахов за ущерб, нанесенный лавре самаритянским бунтом в 529 году. В настоящее время в этой башне размещается уникальная библиотека монастыря. Другая башня находится несколько в стороне и за пределами стен монастыря. Называется она “башней женщин”, так как периодически служит гостиницей для женщин, которым строго воспрещено входить на территорию монастыря (см. фото). Согласно Кириллу Скифопольскому, эта башня была построена императрицей Евдокией, женой императора Феодосия II, посещавшей монастырь в 455 г. и помогавшей строительству многих церквей Палестины, в том числе монастырь Стефана (см. ниже).

В восьмом веке в монастыре прожил свои последние 50 лет жизни великий богослов и отец Церкви Иоанн Дамаскин (675-753). Монахи и сейчас показывают его келью и могилу. В монастыре захоронен также биограф и историк монашеского движения Кирилл Скифопольский, умерший приблизительно в 560 году.

Монастырь св. Феодосия Киновиарха.

Пожалуй, наиболее крупным монастырем Иудейской пустыни в Византийский пкриод был монастырь св. Феодосия Киновиарха (см. фото). Он находится по дороге между Бейт Сахуром и монастырем Мар Сабы. Арабы называют его дир Мар Доси. Монастырь назван в честь Святого Феодосия Великого (424-529), который был основателем этого монастыря, и организатором новой формы монашеского уклада – киновии.

Феодосий родился в 424 году в каппадокийском селении Магариссос, в семье набожных и благочестивых родителей Проэзерия и Евлогии. С детских лет Феодосий проявил незаурядные способности, быстро научившись читать, что позволило ему стать певцом в приходской церкви в городе Коман. Но, несмотря на открывающуюся перед ним блестящую карьеру на церковном поприще, он не слишком стремился утвердиться в ней, но с юношеских лет мечтал о пустынной уединенной жизни отшельника. Отнюдь не будучи неудачником и отверженным в миру, он просто избрал для себя другую профессию, к которой влекло его сердце. В 451 году он оставил свою должность и отправился в Иерусалим, получив на пути благословение св. Симеона Столпника. Поклонившись Святым местам, Феодосий решил поселиться в одном из пустынных монастырей. Вблизи Метопы (ныне Умм-Туба) он нашел монастырь, бывший под управлением учеников св. Евфимия и блаженного Феоктиста, Марина и Луки, и под их руководством начал постигать искусство жизни пустынника. Вскоре он направился к востоку, в пустыню, и на вершине одного из горных кряжей нашел удобную пещеру, в которой, по преданию, провели ночь Евангельские волхвы на обратном пути из Вифлеема, где было им дано во сне откровение возвращаться в свои страны другой дорогой. Но, как рассказывает предание, Феодосий не был совершенно уверен в правильности своего выбора, а потому решил продолжать поиски, надеясь обрести знамение от Господа, для этого он взял с собою заправленное, но незажженное кадило, и бродил по пустыне, молясь Господу возжечь это кадило небесным огнем, когда он придет на должное место. Много он обошел пустынных мест, но кадило воскурилось лишь тогда, когда он возвратился к своей пещере, и тут он создал свою “киновию”, первое в Палестине монашеское общежитие.

Подобно Евфимию Великому и Савве Освященному, молодой монах поначалу вовсе не помышлял об устройстве монастыря и никоим образом не стремился стать настоятелем, но Провидение распорядилось иначе, ибо слава всегда бежит за теми, кто от нее скрывается. Вскоре к Феодосию присоединились ученики и последователи, нарушив тем самым уединение отшельника, и жизнь закипела. Монахи объединились в большую коммуну и выбрали Феодосия своим руководителем. Так у этого скромного человека обнаружился незаурядный организаторский талант, форма общежития, разработанная им, стала основой для организации православных монастырей на века. Местность, избранная для монастыря, резко отличается от местоположения большинства палестинских лавр: вместо каменных пустынь мы видим здесь открытую горную возвышенность с плодородной почвой. Жизнь киновитов не имела такого характера замкнутости и строгого уединения, как в лаврах. При монастыре были приюты для бедных. Киновиальная форма монашеского общежития, получившая свое развитие в монастыре Феодосия, привлекала к себе гораздо большее число последователей, чем строгий образ жизни лавры Саввы Освященного. Среди братии были люди разных национальностей, потому внутри монастыря было устроено 4 церкви: для греков, для грузин, для армян и для одержимых бесами. Монастырь, выстроенный Феодосием Киновиархом, Кирилл Скифопольский называет великой и многолюдной киновией, превосходящей все киновии во всей Палестине.

Скончался Феодосий 11 января 529 года на 105-м году жизни. При кончине Феодосия, число монашествующих превосходило 400, а в период расцвета монастыря, в нем проживало около 700 монахов, в то время как в монастыре Мар Сабы оно не превышало 150. В 614 году монастырь, так же как и все другие его соседи, был разрушен персами. Персы при поддержке евреев нанесли монашескому движению, пожалуй, самый жестокий и сокрушительный удар, после которого большинство монастырей так и не смогло оправиться, а вслед за ними и весь край превратился в пустыню. Ими было вырезано 30 тысяч христиан, все святыни были осквернены и разграблены. Но с другой стороны, персы и не претендовали на то, чтобы прибрать христианские вотчины к своим рукам. В 622 году Хосров разрешил христианам вновь отстроить свои церкви и монастыри. В 628 году Хосров был убит своим сыном, а в 629-м император Ираклий, разгромив персов, полностью освободил Палестину, передав всю власть христианским патриархам. Жизнь монахов монастыря св. Феодосия вошла в свое прежнее русло.

Игумен Даниил побывавший в монастыре в начале XII века, так описывает его: “И есть от Иерусалима верст 6 до Федосиева манастыря. Манастырет на горе градом оделан был (огражден стеной) и видети (виден) от Иерусалима. И ту есть пещера велика посреди манастыря, и в той пещере волсви нощьлег сотвориша (волхвы остановились на ночлег), егда уклонишася от Ирода. И ту ныне лежить святый Феодосие и мнози святии отцы ту лежать; в той пещере лежит мати святаго Савы и Феодосиева мати ту лежит” [10].

Описание этого монастыря дает нам, греческий паломник Иоанн Фока, посетивший Святую Землю в 1185 году, он пишет: “Возвращаясь в Святой град (из монастыря мар Сабы С. Б.) не через лощину, а через хребет, обрящешь за шесть миль от него монастырь преподобного отца нашего Феодосия киновиарха. Монастырь этот окружен различными пиргами, а перед ним на вержение стрелы подальше есть камора, в которой, как явствует из жизни Святого, в его руке воспламенились угасшие угли. Среди монастыря стоит храм, имеющий на высоте кругловидную крышу, и под ним пещера, в которой находится гроб Святого, и вблизи него разные каморы, в которых лежат останки великих Святых. Спускаясь по ступенькам пещеры, встретишь боковое отверстие другой пещеры, вшедши в которую ученик Святого Василий устроил себе гробницу, по повелению Святого, как значится в Патерике, и в течение сорока дней во время молитвенных собраний виден был поющим вместе со Святым и братиями” [11].

Могила преподобного Феодосия находится в той самой пещере, где он когда-то впервые поселился отшельником (см. фото), там же находятся могилы его матери и сестры, могила Софии, матери Саввы Освященного (см. фото) и могила Иоанна Мосха (см. фото), знаменитого монаха, который оставил нам много своих сочинений, собранные в Патерик (сборник) “Луг духовный”. В 1852 году около пещеры была построена новая церковь на фундаментах византийской церкви VI века. В этой церкви есть могила русской княгини Евфросинии Полоцкой (1100-1175), прибывшей в Иерусалим на поклонение и в нем скончавшейся. Впоследствии ее нетленные мощи, были перенесены в Киев, где почивают доселе в пещерах преподобного Феодосия. В Четьи-Минеи 1829 г. написана ее история: “Посла же в Лавру Святаго Саввы, молящи архимандрита и братию, да дадут ей место на погребение во обители той. Они же отрекоша, глаголюще: заповедь имамы от святаго отца нашего Саввы, еже никогда же не погребсти жены во обители его; есть же общежительный монастырь Пречистыя Богородице Феодосиев, в нем же многия жены святыя лежат; тамо бо и матерь св. Саввы, и матерь св. Феодосия, и матерь св. безсеребренных, Федотия и инии погребены суть; тамо убо и богоугодной Евфросинии положенной быти приличествует. Преподобная же услышавши похвали Бога, яко тело ея с мощьми святых жен имать быти положено. И абие посла во обитель преподобнаго Феодосия с молением. И показаша черноризцы место на гроб в церковном притворе, и устроен бысть гроб святой на погребение”.

При оттоманском правлении монастырь запустел и много лет лежал в развалинах, и только в 1898 году Греческая Патриархия приобрела это место и стала его отстраивать. Реставрация продолжалась с 1914 по 1952 год, и сейчас здесь располагается женский монастырь.

Монастырь св. Георгия Хозевита (Сент Джордж).

Это, пожалуй, один из самых живописных и экзотических монастырей Палестины (см. фото). К нему можно добраться по старой дороге, ведущей из Иерусалима в Иерихон, которая в настоящее время ответвляется налево от современного шоссе. Интересно обратить внимание на остатки древнего римского акведука, встречающиеся по пути рядом с дорогой. Этот водопровод неоднократно восстанавливался и при византийцах и при крестоносцах, в настоящее время он не действует, зато в самом ущелье вади Кельт построен канал с проточной водой, протекающей возле монастыря. Перед пешеходным спуском к монастырю, у автомобильной стоянки, сохранились руины арабской цистерны, называемой Бет Джабер аль-Фукани.

Сам монастырь ютится на узком уступе, наподобие полки, выступающей в совершенно отвесной скале ущелья Вади Кельт, в 5-ти километрах к западу от Иерихона (см. фото). Пещеры, разбросанные по скале здесь и там, ныне пустующие, когда-то все были заселены отшельниками, возможно, даже и в дохристианские времена (см. фото).

В 80-х годах V века здесь был основан монастырь киновиального типа, который сегодня известен как монастырь Георгия Хозевита или Козиба, арабы называют его Дейр мар Джирис или аль-Хадер, подразумевая под этим именем другого святого, св. Георгия Лиддского (Победоносца), или Дейр эль-Кельт, по названию ущелья (см. фото). По свидетельствам монаха Антония, жившего в монастыре на рубеже VI-VII веков и оставившего нам жизнеописание Георгия Хозевита, написанное им в 631 году, монастырь как киновия был основан между 480-520 годами египтянином Иоанном, подвизавшимся прежде в Фиванской пустыне, а затем переселившимся в Палестину и прозванным впоследствии Иоанном из Козибы (Хозевитом), а до него в пещерах подвизались 5 сирийских отшельников (их могила находится под церковью свв. Иоанна Хозевита и Георгия Хозевита или, как ее еще называют, часовни св. первомученика Стефана). Затем преемником Иоанна стал Георгий, в честь которого и назван монастырь.

Георгий родился на Кипре, в семье набожных родителей, его дядя был даже настоятелем монастыря. С юных лет он мечтал об отшельнической жизни, но отшельником так и не стал. По молодости лет ему было предложено сперва пожить в киновии, и он выбрал Козибу, где поначалу служил помощником садовника, рассчитывая впоследствии уйти в пустыню, но так и остался здесь навсегда. Георгий Хозевит за свой кроткий нрав быстро снискал всеобщую любовь, он также прославился как чудотворец. Чтобы избежать низкопоклонства своих товарищей монахов, он решил присоединиться к своему брату Ираклию, который еще раньше него отправился в Палестину и стал монахом в лавре Каламон (недалеко от монастыря св. Герасима). Они провели вместе 20 лет, но затем, после смерти брата и по совету настоятеля монастыря, вернулся в Козибу. Вскоре он сделался духовным наставником общины, даже отшельники, приходившие в монастырь из отдаленных пещер, испрашивали у него благословения, и тем не менее официально он никогда не был настоятелем и не занимал никаких должностей. В 614 году он был взят в плен персами, но те не причинили ему вреда, по другой версии, Георгий спрятался в одной из пещер Вади Кельт и пересидел там персидское нашествие. Георгий умер в 625 году и похоронен в монастыре.

Рядом с киновией образовывались пещерные кельи монахов, ищущих полного уединения. Анахореты жили там до конца эпохи крестоносцев и с 1880 года стали вновь заселять их. По преданиям, в этих пещерах скрывались еврейские пророки и праведники, очищая свои сердца постом и молитвой. Не исключено, что здесь подвизался будущий вождь еврейских повстанцев Шимон бар Кохба, о чем говорит его настоящее имя – Симон Хозиба (см. следующую часть «Экзегетика факта», гл. «Его Отечество»).

Игумен Даниил свидетельствует: “И есть от Иерусалима до Иордана 26 верст великих, 15 верст до Кузивы, идеже постился Иоаким неплодства ради своего; и есть место то в потоце глубоко у пути близ на левой руце тамо идуче. А от Кюзивы до Иерихона 5 верст, а от Иерихона до Иордана 6 верст...” [12].

Вышеупомянутый Фока в своем “Сказании” пишет: “За этим монастырем (св. Евфимия С. Б.) есть пространство, примерно в двенадцать миль, и за ним находится большой овраг, а среди его (оврага) проходит поток, на противоположной стороне которого есть монастырь Хозива, нечто для рассказа невероятное, а для зрения удивительное. Ибо углубления в пещере служат келиями для монахов, и самый храм и усыпальница устроены в расселине скалы, и все это до такой степени накаляется лучами солнца, что огненные языки поднимаются от камней в виде пирамид. Вода же употребляемая для питья монахами такова, какою бывает в стоячем болоте, когда солнце среди лета стоит над болотом и своими огненными лучами нагревает воду до точки кипения. В этом монастыре мы видели разных освященных мужей, и между прочим одного из них знаменоносного мужа и непосредственно беседующего с Богом. Лука имя этому старцу. С трудом мы вошли и вышли из монастыря по крутизне места и по чрезмерности солнечного зноя” [13].

В 1187 году монастырь разрушается солдатами Салах эд-Дина и остается в полузаброшенном состоянии до 1878 года, когда здесь поселяется греческий монах Каллиник, который начинает проводить археологические раскопки (в сотрудничестве с Клермоном-Гано) и постепенно восстанавливать монастырь.

В 1901 году, при помощи Греко-Ортодоксальной Патриархии Иерусалима, монастырь был полностью отстроен, реставрированы церкви, кельи монахов, и в 1952 году ко всему этому комплексу, при содействии Иерусалимского патриарха Тимофея I, была пристроена колокольня, о чем свидетельствует надпись на ней.

Сегодня монастырь открыт для посещения и представляет собой один из самых популярных туристских объектов Израиля. Все его кельи, часовни и церкви расположены прямо на отвесной скале над глубоким ущельем. Тот, кому доведется побывать там, никогда не забудет ни с чем не сравнимого впечатления, полученного от видов, открывающихся с веранд монастыря (см. фото). Здесь всюду царят православный дух и покой, располагающие к медитации и открывающие сердца для приятия Божественных глаголов.

Весь комплекс монастыря построен как бы на трех уровнях: верхний – церковь-пещера Илии; средний – все главные строения, где также есть церкви свв. Иоанна и Георгия Хозевитов и церковь Святой Девы Марии; нижний – складские помещения и древние захоронения.

В монастырь можно пройти минуя двое ворот – внешние, построенные в 1909 году, и внутренние. Один из монахов назначается привратником и живет постоянно в келье около ворот. Двойные ворота сделаны не только в целях безопасности, они как бы обеспечивали своего рода таможенный контроль. Между воротами находится небольшой дворик, здесь раньше посетители ожидали приема и проходили “селекционный досмотр” (пока не выяснят кто ты такой). Женщины дальше вторых ворот не допускались (сегодня это правило отменено), здесь же арабы, поставщики продовольствия развьючивали своих ослов.

Поднявшись в монастырь, мы попадаем как бы в просторную приемную, где есть всегда вода для питья, стол и сиденья для отдыха. Посетителям обычно предлагают разные напитки и угощения как знак гостеприимства игумена монастыря иеромонаха Антония. Южная часть этой приемной выходит на балкон, нависающий над бездонной пропастью и откуда открывается потрясающий вид (см. фото).

Насладившись видом, посетители могут пройти в северную часть, со стороны которой, за небольшим притвором, находятся церкви Святой Девы Марии и к востоку от нее – церковь св. Стефана, или свв. Иоанна Хозевита и Георгия Хозевита.

Церковь Святой Девы Марии.

В главной церкви монастыря, посвященной Пресвятой Богородице, роспись стен и сводов храма сделал русский монах отец Дионисий (см. фото).

На западной стене изображены: Иоанн Колов †422, египетский отшельник (слева, на столбе), за ним: Иоанн Хозевит, Георгий Хозевит, св. Феоктист, Феодосий Киновиарх, преп. Зосима †523, палестинский отшельник и Мария Египетская. Сверху, над ними – Успение Богородицы, Воскресение Христа и икона, на которой написано: “ΗΖΩΟΔΟΧΟΣ ΠΗΓΗ” (Живоносный Источник). Самый верхний ярус изображений занимает сцена Распятия.

На северной стене: св. Аверкий, епископ Иерапольский †167, Афанасий Афонский †1000 – основатель киновиального монашества на Афоне, св. мученики Козьма и Дамиан, Пресвятая Дева Мария, по бокам ниши: Иоахим, неизвестный святой, Герасим. На верхнем ярусе изображены: Богоявление, Воскрешение Лазаря, Первое чудо в Кане, Преображение, Вход Христа в Иерусалим, Вознесение.

Здесь же, рядом с нишей, в серебряных ларцах хранятся черепа Иоанна Хозевита и др. подвижников (см. фото).

На южной стене: (слева направо) знаменитые святые и монахи-подвижники: св. Евфимий, св. Лаврентий и св. Стефан (в окне), Савва Освященный, Кириак и Харитон (в окне), Калинник (на столбе), Варлаам, Индийский отшельник и Иоасаф Индийский царевич (Будда), Иоанн и Варсонофий Великий †563, палестинский отшельник – авторы “Руководства к духовной жизни, в ответах на вопрошения учеников преподобных отцев Варсонофия Великого и Иоанна”. На верхнем ярусе изображены: св. Митрофан †326, патриарх Константинопольский, св. Фома, св. Евфросиния и Матрона, 40 мучеников из Себастии, Иоанн и София – родители св. Саввы, св. Аркадий, св. Ксенофонт, св. Даниил Столпник †490, Встреча Марии и Елисаветы, Сретение.

Иконостас относительно новый (сооружен в 1942 году), все его иконы современного письма, кроме Царских врат, створки которых расписаны иконами: Благовещение, св. Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Василий Великий, Николай Угодник, они относятся ко времени императора Алексея II Комнина (1167-1183).

Церковь свв. Иоанна Хозевита и Георгия Хозевита (часовня св. Стефана).

С северо-восточной стороны от церкви Пресвятой Богородицы находится частично высеченная в скале тесная часовенка Святых Иоанна Хозевита и Георгия Хозевита. Она соединена с главным храмом небольшим притвором, вход в нее с юго-западного угла. У северной стены находится реликварий с черепами сорока епископов (или монахов), претерпевших мученическую смерть во времена персидского нашествия. В маленьких нишах на противоположных стенах хранятся деревянные ларцы с черепами: на северной (слева) – св. Ксенона Отшельника и на южной (справа) – св. Георгия Хозевита, тело же святого захоронено в гробнице за иконостасом справа (см. фото). В центре, в раке под стеклом, покоятся мощи св. Иоанна Румынского (1913-1960), прославившегося своими аскетическими подвигами в монастыре св. Георгия Хозевита. (Черепа и мощи всех остальных монахов, умерших в этом монастыре, хранятся в отдельной пещере-усыпальнице, расположенной вне монастыря, в расстоянии 150 метров к востоку от него. По уставу монастыря, усопших хоронят без гроба, неглубоко в земле; место отмечают надгробной плитой и деревянным крестом, затем, по прошествии определенного времени (трех лет), кости вынимают и складывают в общую гробницу, а черепа, количество которых уже превышает число 250, кладутся отдельно, на полу, вдоль стен усыпальницы).

Часовня Иоанна Хозевита и Георгия Хозевита есть древнейшая часть лавры, в ее полу сохранилась мозаика VI-VII веков. Здесь же, на стенах, сохранились следы росписи XII века. Западная стена исписана образами святых: внизу – явление Пресвятой Девы св. Евстафию, вверху – св. Феодорит, св. Георгий, св. Димитрий. На северной стене, над черепами мучеников изображены свв. Иоахим и Анна, Жертвоприношение Авраама. Интересна икона свв. Иоанна и Георгия Хозевитов вместе с патриархом Софронием (русская).

Церковь св. Илии Фесвитянина.

Выше этих церквей, находится еще одна Святыня и посвященная ей церковь пророка Илии, попасть в которую можно, поднявшись на крышу церкви Пресвятой Девы Марии. Эта церковь представляет собой часовню, но уже с престолом для совершения литургии, разместившуюся в пещере скалы. По преданию, в этой пещере в течение более трех лет жил пророк Илия, подчиняясь повелению Господню: “И было к нему слово Господне: пойди отсюда, и обратись на восток, и скройся у потока Хорафа, что против Иордана. Из этого потока ты будешь пить, а воронам Я повелел кормить тебя там. И пошел он, и сделал по слову Господню; пошел и остался у потока Хорафа, что против Иордана. И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и из потока он пил” (3 Цар. 17:2-6). На иврите этот поток называется “нахаль Керит”, Ономастикон Евсевия-Иеронима называет его “Хорра” (Χορρά) или по-латыни – “Хорат” (Chorath) и относит его “по ту сторону Иордана, где скрылся Илия, на супротив какой-то реки” [14].

Здесь же, по преданию, будущий Богоотец Иоаким молился и жаловался Господу на свое бесплодие и получил от ангела известие о скором рождении у его жены Анны Девочки, Которой в свою очередь надлежало стать Матерью Бога. Предание говорит, что также и сама Анна прожила здесь отшельницей остаток своей жизни после того, как отвела свою трехлетнюю Дочь Марию в Храм, и одно время здесь даже почиталась стопа св. Анны, впоследствии увезенная на Афон, где легла в основу новой монашеской обители св. Анны.

В росписи стен пещеры изображены: свв. Иоахим и Анна, свв. Иоанн и Георгий Хозевиты, Рождество. Почитаются здесь иконы Богоматери, Иоанна Крестителя, Илии (см. фото). На западной стене находится большая икона Св. Серафима Саровского (1759-1833) – знаменитого русского старца-пустынника (см. фото). В восточной стене есть могила патриарха Илии I (494-516). Здесь также находится могила монаха Каллиника (1830-1909), восстановившего монастырь.