Сергей Баландин

«ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ»

ОПИСАНИЕ СВЯТЫХ МЕСТ В ИЗРАИЛЕ С КОММЕНТАРИЯМИ И РАЗМЫШЛЕНИЯМИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЭКЗЕГЕТИКА ЧЕЛОВЕКА

Глава седьмая

БАХАЙСКАЯ ВЕРА И ДРУГИЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ТЕЧЕНИЯ

Если кто-нибудь из вас хоть раз побывал в Хайфе или рассматривал ее панораму на фотографии, ваш взгляд не мог не остановиться на высоком золотом куполе прекрасного храма, расположенного в самом центре города. Но, приглядевшись, иной зритель начинает испытывать затруднения, не зная к какой религии его отнести. На нем нет ни креста, ни полумесяца, ни меноры, ни маген Давида.  Непохоже это и на административное здание, его роскошь и ухоженность говорит о том, что это святыня. И действительно, вы видите храм и святыню – гробницу провозвестника бахайской веры Али Мухаммеда по прозвищу Баб (ворота), казненного в 1850 году в Табризе, храм, который своей роскошью и красотой затмил все прочие культовые строения этого древнего города, как бы наглядно ставя себя среди них на первое место (см. фото). Что же это за религия, столь “скромно” презентующая себя на Святой Земле? Это – так называемая бахайская вера, новая молодая религия, претендующая на свою полную независимость от каких-либо ныне существующих религиозных направлений. Ее идея – аккумулировать в себя все существовавшие до нее вероучения, расценив их как Божественные откровения ниспосланные людям через пророков, содержащие в себе ограниченные истины, применимые для определенного народа и на конкретный период времени. Претензия бахайской веры в том, чтобы собрать все эти народы с их религиями под свое крыло, дав им новое универсальное откровение. Символично и прозвище ее  основателя – Баб, что значит ворота, через которые-де открывается путь в царство истины. Невольно вспоминается предупреждение Христа: “Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их” (Мф. 7:13-14).

Религиозные корни бахайской веры уходят в ислам, а точнее, в его шиитское направление, распространенное в Персии. Согласно шиитской доктрине, Божественная власть на земле передана Аллахом через Мухаммада по наследству через его, по мнению шиитов, единственно законного потомка, четвертого “праведного” халифа Али б. Аби Талиба – двоюродного брата и зятя пророка, а от него духовная власть перешла к династии имамов. Имамы считаются наместниками Аллаха, которым открыты сокровенные тайны религии. Они же являются “вратами”, через которые можно приблизиться к Богу. В мистике шиитов со временем распространилось учение о “Сокрытом Имаме” (имама аль-каима), согласно которому, после смерти одиннадцатого имама аль-Хасана аль-Аскари в 873 году, его преемником и двенадцатым имамаом был признан его малолетний сын Мухаммад, который исчез при таинственных обстоятельствах. Спустя определенное время, распространилась вера в грядущее возвращение Сокрытого Имама в качестве Махди – своего рода Христа, последнего преемника Мухаммада и провозвестника близкого конца света. История ислама знает несколько прецедентов, когда идеей аль-Махди пользовались различные самозванцы-узурпаторы для захвата власти. 23 мая 1844 года, молодой торговец Сайид Али-Мухаммад Ширази провозгласил себя Бабом – вратами, через которые Сокрытый Имам в качестве Махди должен спуститься на землю, а спустя некоторое время, Баб, уже будучи в тюрьме, написал свое откровение в книге Байан, где уже окончательно провозгласил себя Мессией Махди и новым пророком вместо Мухаммада, а свое сочинение – новым священным писанием, отменяющим Коран. После жестокого подавления бабитского движения в Иране в 1850 году, уцелевшие сторонники Баба эмигрировали в Ирак и продолжили его учение основанием новой религии. Лидером новой общины, уже не призывавшей к вооруженной борьбе, стал Мирза Хусайн-Али Нури по прозвищу Баха-Улла (Блеск Божий) (1817-1892). Основные принципы своей веры он изложил в книге Китаб ал-Акдас, которую написал в Багдаде в 1858 году.

В своем сочинении Баха-Улла объявил себя преемником Баба и прорком, появление которого-де было предсказано самим Бабом. Вместе с тем есть определенные отличия бабизма от бахаизма. Для бабитов Сокрытый Имам есть Христос, несущий народам новые откровения и решения вековых проблем. Он есть пророк, по-своему единственный в своем роде, освободитель человечества от мрака, в котором оно-де до него пребывало. Для бахайской же религии все гораздо проще. По их верованиям, каждая эпоха и каждый народ имеет такого пророка – своего Христа. На первый взгляд, эта доктрина кажется более прогрессивной и правильной, но в конце концов она ведет к определенному политеизму, признающему бесконечный пантеон святых и десакрализации единого Объекта поклонения. В действительности же, в этом материальном мире каждый родившийся в нем человек есть своего рода Христос, Мессия природы, но в трансцендентном мире Христос – Один, и их не может быть два и более, как не может быть двух абсолютов, двух идеалов или двух терминалов одного и того же пути. И этому одному Абсолюту только и может поклоняться истинно верующий, если он хочет избежать раздвоения своей личности или неискренности веры.

Таким образом, если вы правильно понимаете христианство, то вы найдете в нем доктрину гораздо более “прогрессивную и правильную”. Но вернемся к истории бахайцев. В конце концов за свою проповедь Баха-Улла, так же как и Баб, был арестован турецкими властями и сослан в крепость Акко. Он погиб в 1892 году в Бахджи, будучи заключенным Отоманской империи. На этом месте, расположенном в 2-х километрах от Акко, его последователи построили также прекрасный храм и великолепный парк вокруг него – Бахайские сады (см. фото). После смерти Баха-Уллы во главе общины становится его старший сын Аббас-эфенди, по прозвищу Абд аль-Баха (1844-1921), которому основатель бахаизма завещал духовную власть. Он перенес останки Баба из Табриза в Хайфу и над его могилой построил настоящее святилище.

Во время исламской революции в Иране 1979 года многие последователи бахайской религии были казнены. Кредо своей веры Аббас-эфенди сформулировал такими словами: “Вера Бахаи утверждает единосущность Бога, признает единство Его Пророков и проповедует принцип единства и целостности всего человеческого рода. Она провозглашает, что человечество должно объединиться, что это объединение неизбежно и уже постепенно происходит, но единственное средство его окончательного осуществления – преобразующий Дух Божий”. Прекрасная идея! Лично я верю в искренность самого Баба и его ближайшшего последователя Баха-Уллы, видевших недостатки всех существующих вероисповеданий и поплатившихся свободой и жизнью за свои убеждения (это бесспорный аргумент искренности). Эти праведники хотели людям добра, но что касается идеи объединения человечества, то именно с подобным лозунгом приходили к власти все фюреры и отцы народов, и будьте уверены, что с ним же придет и антихрист. Если бы Иисус пришел к евреям с этим лозунгом, Он сразу же был бы ими принят, а возможно, что и поставлен в земные цари, ибо чернь всегда хотела объединяться. “Пролетарии всех стран объединяйтесь” – призывали большевики, и этот лозунг на какое-то время сработал, а кому-то из черни даже удалось поцарствовать. Но Иисус учил: “Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух, и двое против трех; отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей” (Лк. 12:51-53). Нравится ли вам это или нет, но если вы не хотите жить иллюзиями, вам придется осознать жесткий факт: вера – это арена борьбы между добром и злом, между избранными и отверженными, где обязательно будут победители и побежденные. Иное дело объединить избранных, которые отнюдь не сведены в одной точке земного шара. Народ избранных – это особая нация, даже класс, если хотите, который по отношению ко всем существующим народам всегда космополитичен. И, может быть, одна из сильных сторон бахайской религии в том, что она декларирует космополитизм. Баха-Улла писал: “Земля – единая страна, все люди – ее граждане. Пусть гордится не тот, кто любит свою страну, но тот, кто любит весь человеческий род”.

В этом тезисе можно было бы солидаризироваться с бахайцами, но это не тот вопрос из-за которого следовало бы основывать новую религию и отвергать все старые. Вы ищете общемировую религию, вы мечтаете о слиянии и конвергенции уже существующих? – Очень хорошо, хотя ничего принципиально нового в этой идее нет. Теоретически претензия на мировую монополию содержится почти в каждой из существующих ныне религий. Мысль о конвергенции различных вероучений и приятие как Слова Господня откровений, данных через пророков и священные писания других народов была присуща испокон веков всем великим умам. Шота Руставели (о нем пойдет речь впереди), Бах, который будучи протестантом создал великолепную католическую Мессу си минор, Моцарт, будучи католиком, в своей лучшей опере “Волшебная флейта” выразил идеи зорастризма и масонства, Гёте – типичный европейский поэт, черпал свое вдохновение из сур Корана, Пушкин и многие другие, оставаясь верными сынами Христианской Церкви, давно уже исповедовали Общемировую религию, а чернь всегда была и останется узко “правоверной”. Мысли о Божественном откровении, данном Господом всем народам через их пророков и через все религии, высказывает и новый российский “христос” некий Виссарион в своей книге “Слово Виссариона, являющего последний завет от пославшего его Отца Небесного”. Так же как и бахайцы, он считает эту идею чем-то принципиально новым и преподносит ее человечеству как Третий Завет, якобы данный Господом через него, “сына Божия”. Все более-менее светлые умы видели Божественное откровение во всех религиях, ведь всякий светлый ум и есть Божественное откровение, я не отрицаю, что оно есть и у Виссариона. Но как объединить их всех на практике, не искореняя и не уничтожая параллельно существующие вероучения, как заимствовать все лучшее и ценное из столь разных и далеких друг от друга культур, и аккумулировать все это в новую, более совершенную мировую культуру, не превратив ее в безликую эклектику, не знает ни одна национальная культура, ни частная религия. Но человечеству Самим Богом дан уникальный прецедент. Господь дал миру Святыню, которую могут и должны принять все – это Сион – Святая Земля, которая давно уже de facto стала единой духовно-религиозной единицей, которую уже нельзя ни разделить, ни разорвать, ни всецело присвоить только себе, ни, наоборот, отречься. В этой земле уже намертво “увязли” все, и с этим фактом нельзя не считаться. Так, христианин, который хочет почитать современный Иерусалим как свою Святыню, должен принять его и как еврейский Йерушалаим и как исламский эль-Кудс.

Есть еще одна достаточно банальная идея, которую бахайцы провозглашают как оригинальную – это примирение науки и религии. Я лично не знаю, чтобы какая-нибудь религия официально объявляла войну науке. Нельзя примирить только ложь с истиной. Но когда и в какие времена верующие выступали против поиска истины? Никогда! Против лженауки – да; против гадателей, колдунов, чернокнижников – да. Зато с истинной наукой всегда воевала лженаука, и, защищая свое право на существование, нередко необоснованно аппелировала к религиозным авторитетам. Не следует забывать, что все знаменитые университеты Европы, такие, как Сорбонна, Оксфорд, Кембридж и др. были созданы в лоне Церкви, а какой вклад внесут в науку бахайцы, мы еще посмотрим.

Возвращаясь к Бахайскому храму, мне бы хотелось все же отметить религиозную ревность бахайцев, проявляющуюся в благоговении перед красотой, в том радении с которым они ухаживают за парком и зданием, в радушии, с которым они принимают посетителей. Да поможет им в этом Бог. Но тут же возникает вопрос: можем ли мы рассматривать их храм как Святое место? Ответить на него, конечно, есть дело совести каждого, но как ответит на него история? – поживем – увидим. Всякое вероучение, как его догматы, так и святые места, всегда проверяются временем. Прошло более трехсот лет после распятия Основателя христианства прежде чем Лаодикейский собор окончательно утвердил канон Нового Завета. А сколько внешне красивых и мудрых писаний вспыхнув, тут же угасали, сколько религий, мудрых учений, философских доктрин канули в лету, не оставив о себе никакого ореола святости в сердцах потомков! Мудро сказал раббан Гамлиэль, когда синедрион решал вопрос, как следует относиться к новой христианской секте: “Мужи Израильские! подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними делать: ибо не задолго перед сим явился Февда, выдавая себя за какого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его рассеялись и исчезли; После него во время перепеси явился Иуда Галилеянин и увлек за собою довольно много народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались; и ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их: ибо, если это предприятие и это дело от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками” (Деян. 5:35-39).

Также дело совести, считать ли Баба и Баха-Уллу святыми. Во всяком случае, можно сказать, что их заслуга перед Господом в том, что они выполнили одну из заповедей блаженств, даже две: “Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”, и “Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное” (Мф. 5:6, 10); и уже благодаря этому сподобились Царства Небесного, ибо, согласно Нагорной проповеди, “великим наречется” там тот, “кто сотворит и научит” одной из “заповедей сих малейших”.

Кое-что о лжерелигии

Подводя итоги разговора о религиях, хотелось бы еще раз вспомнить притчу о Добром самаритянине, и теперь, имея общие представления об основных этических ценностях каждой из них, можно почти с уверенностью сказать, что ни одна из них не осудила бы поступка того самаритянина, и, наверно, не оправдала бы действия коэна (священника) и левита, не оказавших помощи своему ближнему по “религиозным соображениям”. Что тут скажешь? Остается только повторить слова Иисуса: “иди, и ты поступай так же”. Ну а как же споры между конфессиями? Да ведь и сам спор-то возможен именно потому, что все спорящие стороны стоят на одной и той же нравственной почве и судят они друг друга теми же самыми критериями. Из этого следует, что нет вражды религий, а есть вражда нечестивцев между собой и их борьба против Веры как таковой, ибо Она есть Свет, а нечестивцам Свет не нужен. За либеральным отношением к различным вероучениям не следует забывать, что существует лжерелигия, способная отравить своим ядом любое, даже самое чистое вероучение. Религиозный фанатизм – это, по сути дела, фантом, в котором нет ничего религиозного, он не способен открыто ревновать о Боге, как ревновал, например, пророк Илия (см. следующую часть, Глава пятая. Западное монашество), он может лишь тайно ненавидеть, не показывая своего истинного лица. Им движит, как правило, отнюдь не приверженность к тем или иным идеям, а гипертрофированный эгоизм, выраженный в ненависти к другим, особенно к конкурентам. Фанатики неспособны ни к открытому состязанию, ни к диспуту, ни к гласному обсуждению проблем, их методы – ложь, клевета и удары в спину. Изобличенные во лжи мракобесы не гнушаются никакими средствами, чтобы оболгать истину и утвердить свою ложь, как бы абсурдна она ни была. Квинт Курций Руф писал: “Ничто не управляет толпой с большим успехом, чем суеверие: вообще бессильная, жестокая и непостоянная, она, попав во власть лжерелигии, лучше повинуется пророкам, чем своим правителям”.

Чем же отличается ложная религия от истинной? Во всяком случае, не обрядами и даже не своими догматами; как мы уже говорили, они отличаются своим краеугольным камнем. Они даже могут быть абсолютно одинаковыми религиями по форме и тем не менее быть противоположными друг другу. В основе ложной религии всегда лежит страх; в основе истинной – любовь. Среди современных атеистов распространено мнение, что все религии основаны на страхе, и прежде всего – христианство. Однако это не совсем так. Действительно, мы постоянно и слышим от попов проповеди о страхе Господнем, и в подтверждении сего они всегда ссылаются на Библию. Но не все понимают (даже попы) что это такое на самом деле. А истинный страх Господень – это и есть не что иное, как любовь.

Да, бояться Бога и любить Бога – такое сочетание императивов для современного ума кажется несовместимым. Но давайте посмотрим, что подразумевали под словом “страх Господень” Библейские пророки? Древний человек был очень боязлив, он был рабом страха, всевозможных предрассудков и ложных авторитетов в гораздо большей степени, чем мы сейчас, а о любви он не имел практически никакого понятия. Его трудно было убедить, аппелируя к ценностям добра, гуманизма и справедливости – он просто не знал, что это такое, но его можно было очень легко соблазнить, запугав каким-нибудь фокусом, и через его суеверие заставить себе подчиняться. Но как можно было освободить его от духовного рабства, когда он не знает никаких иных аргументов, кроме страха? Здесь возможен только один способ – пробудить в нем страх к самому рабству Таким образом, пророки действовали по принципу: “клин клином вышибают”; они понимали, что, если этот человек не может жить без страха, то ему нужно дать такой страх, который заставил бы его отречься от всякого суеверия, всякого идолопоклонства, всякого греха и лукавого помысла, смело смотреть в лицо всякой опасности и быть твердым в искушениях. Только тогда, когда благодаря страху Господню человек очистит себя от всех страхов, в нем исчезает и последний страх, и имея в себе одну лишь любовь, он сливается с Богом в одно. Хорош ли страх как метод соединения со Всевышним или нет, я не знаю, во всяком случае, религиозная истина одна: совершенствуйся, просветляйся, не нужно никого бояться, Бог всегда с тобой, Он в тебе, все твое счастье зависит только от тебя и больше ни от кого, и это есть основное послание Библии.

Надо помнить и еще об одной причине живучести лжерелигии. – Всякая посредственность, проигрывающая при рациональном сопоставлении более сильному интеллекту, имеет одно преимущество перед ним. Она всегда окружена определенным ореолом таинственности, некоей кажущейся псевдоглубины. Она как бы говорит: “Вы принимаете сторону интеллекта потому, что он вас соблазнил, потому, что он вам понятен, а я, мол, выше интеллекта и доступна лишь избранным, вам только кажется, что я глупа, а на самом деле, вы просто до меня не доросли”. И все начинают сомневаться: “Может быть, стоит оставить наших соблазнителей и вернуться к старой примитивной посредственности, отнесемся более серьезно к ее абсурдам, и тогда, может быть, нам удастся разгадать ее тайны”. В этом и есть извечный секрет чар крошки Цахес. Вот почему в наше время вновь в моде архаичные культы, старые полуизжитые суеверия, гадалки, знахари, колдуны и т. п. Мы сейчас стали чрезмерно либеральны в отношении иных вероисповеданий. Эзотерика часто принимает любое лжеучение без разбору по принципу: “Сара, ты тоже права”. Что ж, может, и не грех получше покопаться в их секретах, может быть, вам и удастся извлечь из них нечто полезное, но если вы ради них сами оставите Бога и истину и начнете лгать, эту измену вам Господь не простит, и вы навсегда будете отторгнуты от Царства Небесного. Наши либералы часто забывают, что такое измена, что есть идолопоклонство, что есть грех, что есть враг человеческий, и это очень опасно. Ты мне скажи кто твой враг, и я скажу тебе кто ты. Но вы, господа эзотерики, даже не удостоились иметь врагов.

Не подумайте, что я призываю “правоверных” к “священной войне” или хочу объявить своими врагами всех, кто думает иначе. Правде не нужно кого-то преследовать, ей ничем не грозит мирное сосуществование с ложью, она и так устоит, однако ложь не может сосуществовать с правдой, она скорее готова стерпеть другую ложь, но не правду, поэтому, при всем ее миролюбии, у правды не может не быть врагов. Так, например, Моцарта не очень-то тяготило существование Сальери, он даже считал его своим другом, чего не скажешь о последнем. Где вражда и нетерпимость, – там всегда есть ложь. Нам понятно, что Вера – это поняние глубоко личное, оно не затрагивает ничьих интересов, кроме самого верующего и его отношений с Богом. Но почему же вопросы вероисповедания до сих пор так остро волнуют общество? Почему для атеистов, например, жизненно важно доказать, что Бога нет, а для церковников, что Он есть? Не потому ли, что весь этот вопрос упирается в вопрос о власти? То, что атеисты хотели овладеть умами людей и на место Бога поставить самих себя, мы это хорошо усвоили на примере богоборческой политики коммунистов, но и нельзя не понять, что когда какой-нибудь раввин или поп хватает нас за руку, даже тогда, когда мы его ни о чем не спрашиваем, и говорит: “Верь в Бога” – это значит только одно: он хочет, чтобы мы верили именно ему и ему служили. Бог для них порой всего лишь средство добиться своих личных интересов, Он порой используется как недозволенный аргумент в споре, ничего не доказывающий, но действующий на психику оппонента: “Раз ты со мной не согласен и не принимаешь весь тот бред, который я несу, а своей головой продолжаешь искать истину, значит ты отвергаешь Бога!”. Не верьте никому, господа, кроме Бога, к Которому вы всегда имеете доступ без посредников, ибо Он внутри вас, или живите по принципу – доверяй, но проверяй. Этому же учил и Иисус: “никого не называйте учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы братья; и отцем себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; И не называйте наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос” (Мф. 23:8-10). Слушать можно всех, и у каждого вероисповедания есть чему поучиться. Совершенствуйтесь, усваивайте все, что есть высокого и у коммунистов, и у христиан, и у иудеев, и у тунгусов. Уважайте и их самих, и их святыни, но не служите им как идолам.

Однако, если мы говорим, что в каждом вероучении есть определенная доля истины, из этого не следует, что все они равны по количеству содержания этой истины и по силе благотворного воздействия на души людей, так как вместе с истинами в них нередко сосуществует изрядное количество всякого рода лжи – предрассудков и суеверий. В каждой религии, как правило, распространен один предрассудок – это когда люди верят, что все материальные блага, которые они имеют, и все удачи, сопутствующие их жизни, имеют непосредственную связь с теми обрядами, что предписывает им их религия. И даже если в результате, вместо ожидаемых удач, народ терпит одни несчастья и даже национальную катастрофу, ничто не в состоянии поколебать этот предрассудок, ибо всегда можно сказать, что, мол, без обрядов было бы еще хуже. Так, например, ортодоксальные евреи, как аргумент истинности своей религии выдвигают то, что они до сих пор существуют, а не стерты с лица земли, как, вероятно, по их мнению, следовало бы быть. Конечно, тем, кто прибегает к этому абсурдному доводу, не приходит в голову, что по той же логике, евреев могла сохранить также любая иная религия, лишь бы она была национальной. Но если они считают, что иудаизм есть единственная религия, позволяющая выжить в этом мире, то каким образом, хотелось бы знать, выжило все остальное человечество, ничего общего с иудаизмом не имеющее? Тот же аргумент, в принципе, могли бы привести и тунгусы, утверждая, что их спасли от уничтожения шаманы, как впрочем, и любой ныне существующий народ. Любой колдун-шарлатан может уверять, что нас всех до сих пор не сожрали демоны только благодаря тому, что он их усердно заклинает; что ему на это можно возразить? Хотя именно евреи вряд ли вправе утверждать, что слишком усердствуют в заклинании своих бесов, так как, в отличие от тех же тунгусов, они в массе своей отнюдь не религиозны. Но у евреев таки действительно есть свой Ангел-Хранитель, о Котором они не догадываются, и если их что и спасло, так это сень христианства, которую они ненавидят больше всего на свете, так как христианство, как бы холодно не относилось к евреям, все же знало, кто они такие и видело в них корень той культурной маслины, на которую оно само привито, как сказал апостол Павел: “не ты корень держишь, но корень тебя”. Не будь над евреями особого покровительства христианства, то в лучшем случае и евреев, и их религию постигла бы такая же судьба, как, например, самаритян, которые, надо сказать, намного более ревностно относятся к своей вере, нежели евреи к своей.

И тем не менее выживаемость – отнюдь не самый надежный критерий в оценке религий. Что мы скажем о такой педагогической системе, которая бы за 20 лет обучения оставляла разум воспитанников на уровне пятилетнего ребенка? Хотя, может быть, кто-то именно в этом и видит ее достоинства, ведь она сохраняет человека таким, каким он был, не позволяет ему меняться, ассимилироваться, все же такая система не может называться педагогикой, ибо педагогика призвана развивать и совершенствовать личность. У религии примерно та же задача. Она должна не только физически сохранять народы, но облагораживать их, преобразовывать их культуру, создавать из них новые, более совершенные сообщества людей. В этом плане, конечно, христианство не имеет себе конкурентов.

Наше “Пятое Евангелие” показывает нам, что, несмотря на то, что каждая религия и даже каждая маленькая религиозная секта на этой земле проповедует мир и любовь к ближнему, между ними, тем не менее, не прекращаются религиозные, этнические и социальные конфликты. Разве эти конфликты заложены в их учениях? И как нам разобраться кто из них прав? Чтобы ответить на эти вопросы давайте попробуем дать экзегетику этим конфликтам с точки зрения Библии и истории этой земли. Если мы вспомним, чему нас учили на лекциях по научному коммунизму, то скажем, что для классиков марксизма вся человеческая история являлась историей классовой борьбы. И вспомним. как они мудро выделяли понятие “класс” из общества, не связывая его ни с национальностью, ни даже с родом занятий людей, они всегда подчеркивали, что и рабочий может иметь мелкобуржуазное сознание. Сейчас почему-то все забыли, что значит классовый подход к решению проблем, мы закрываем глаза на понятие “классовый враг”, хотя саму классовую теорию еще никто не опроверг. Сейчас ее просто игнорируют, но не потому, что она устарела, а только потому, что она всем неприятна, ее просто боятся. Гораздо выгоднее проповедовать демагогию, что, мол, никакой классовой борьбы в Израиле быть не может, ведь у нас все евреи равны, и даже “некоторые равнее”. Принято говорить о каких угодно интересах: этнических, религиозных, социальных (хотя социальные слои – это не классы), но не хотят понять, что за любым социальным, религиозным или этническим конфликтом скрывается классовый антагонизм. Он заключается в том, что реакционные, творчески бесплодные и исторически изжившие себя классы всячески стремятся сохранить выгодный им способ производства.

Теперь я дерзну сказать, что ту же классовую борьбу выражает своими повествованиями и Священная история. Вы, конечно, не найдете в Библии слово “класс”, и не ищите, но зато Библия делит человечество проще и точнее, хотя и по тому же принципу, что и марксисты. Она объединяет людей в группы не по их родственным связям, моральным качествам или культурному развитию, но по их роли в общем историческом процессе, по их отношению к высшей цели этого процесса – к Богу. Библия говорит нам, что есть “избранные”, которые ведут свою неравную борьбу с силами тьмы, и есть “отверженные”, или класс Хама, чей удел быть “рабами рабов у братьев своих” (Быт. 9:25). Евреи, по Библии, – это не обычный народ, это народ-класс, несущий в варварский и деспотичный мир идеи социалистического утопизма, которые сам не всегда хотел принимать, желая стать обычным народом. Всякий раз, когда евреи отступали от этих идей, превращаясь то в народ торгашей, то в народ лидеров-карьеристов, то в народ люмпенов, подражая хамову отродью, они в первую очередь терпели на себе наказания и за свои грехи и за грехи других народов.

Поэтому: истинный еврей тот, кто пойдет путями Господними и права та Церковь, которая будет стремиться на деле осуществлять идеал коммунизма и Царства Небесного – давать всем людям по потребностям, прилагая для этого максимум своих способностей, настоящий мусульманин тот, кто ищет мира, ибо в самом его названии содержится корень слова “салям” (мир). Скажу более, да не прогневаются на меня господа монотеисты, надвигающаяся экологическая катастрофа заставляет всех нас вернуться к язычеству, не к идолопоклонству, а к поклонению таинственной и Божественной природе, которое знали древние. Природа никак не может быть идолом, ибо идолов создает только человек, а все, что создано Богом – достойно поклонения. Мы должны считать всякое напрасное убийство насекомого или срыв цветка в поле святотатством. Сейчас, чтобы выжить, уже недостаточно мира между людьми, мы должны научиться благоговению перед жизнью, которое проповедовал Альберт Швейцер, и этому особенно учит чувствительность хрупкой природы Святой Земли. А в вопросе, какую религию предпочесть, я бы послушал мудрого совета, данного Вильгельму Мейстеру тремя наставниками в гётевской утопической Педагогической провинции: “...Какую же из этих трех религий вы исповедуете предпочтительно перед другими? – спросил Вильгельм. – Все три, – ответили ему, ибо все три вместе и создают подлинную религию” [1]. Такой народ, исповедующий истинную религию, каким бы именем он не называл бы Бога, никогда не будет истребим и устоит во всех испытаниях, ибо, несмотря ни на что, он всем нужен, без него не может существовать мир, и поэтому он победит этот мир.

 Я думаю, что Господь простит, если кто-нибудь избрал для своей веры не самую “правильную” религию, но исповедовал ее искренне, от всего сердца. Но большой грех поддерживать ту религию, культ которой превратился в лживый официоз, а также религию, преследующую свободу слова и исповедание других религий. Такая религия есть не что иное, как идолопоклонство, проклятое пророками, и, какое бы у нее ни было прошлое, каким бы символам-идолам она ни поклонялась, если она лжет, то она давно уже отступила от путей Господних. (Хорошо бы проповедников проверить на детекторе лжи). К великому сожалению, такой религией в Израиле в последнее время становится иудаизм. Религия, которая испокон веков вносила в христианские и исламские государства с тоталитарными режимами дух эмансипации и плюрализма. Теперь же, новые люди, объявив себя полномочными представителями иудейской веры, заполучив определенные рычаги власти в Израиле, пытаются проводить политику религиозной дискриминации. Это приведет лишь к тому, что оболганная ими иудейская религия и превращенная на практике в идолопоклонство, лишится в конце концов всех истинно верующих и будет состоять либо из одних лишь конченных идиотов, либо из прожженных лицемеров.

Про современный иудаизм можно сказать, перефразируя слова из песни Высоцкого: “Хорошую религию придумали евреи...”. Дело в том, что иудаизм по наивному, но отчасти верному определению Иосифа Клаузнера, вообще не религия, хотя религия и может входить в него как составная, но не обязательная часть. Он пишет: “Иудаизм есть не только религия и не только этика. Иудаизм есть сумма всех потребностей нации, которые все основаны на религиозном фундаменте. Это есть национальное мировоззрение, у которого есть религиозно-этическая платформа” [2]. Эта “совокупность национальных потребностей” не мыслится без евреев, зато она вполне может обходиться без Бога, ведь если пожертвовать каким-нибудь одним частным интересом из совокупности, то суть ее все равно остается прежней. Вот почему религиозные евреи вполне терпимы к своим собратьям атеистам, но ненавидят евреев, принявших какую-либо иную религиозную форму, несмотря на то, что с последними чисто теоретически у них должно быть гораздо больше общих точек соприкосновения, чем с первыми; они просто рассматривают по аналогии со своим собственным мировоззрением все другие религии как совокупности частных интересов враждебных им или, по крайней мере, конкурирующих с ними народов. Им совершенно неважно, каковы принципы веры этих религий, насколько они близки иудейской, и, даже если они будут тождественны с ней как один к одному, это не имеет ровным счетом никакого значения, потому что здесь главное то, что они “не наши”. Так, например, в исламе они видят арабизм, в православии – русизм, в лютеранстве – германизм и т. п., только вот баптисты и мессианские евреи никак не могут занять надлежащего места в их классификации, а потому сидят у них как бельмо в глазу, ведь их так же бесполезно спрашивать, как Иисусу Навину, явившегося ему вождя воинства Господня: “Наш ли ты, или из неприятелей наших?” (Нав. 5:13), так как все они прежде всего воины армии Господней. (Кстати, ни одна из мировых религий, претендующих на объективность, не называет себя по имени народа, ее исповедующего, также и слово “ягадут” (иудаизм) не было известно евреям ни в эпоху существования их государственности, ни в эпоху Талмуда; вряд ли еврейская вера в те времена как-то особо именеовала себя, но мы бы могли назвать ее, исходя из главного Объекта поклонения “Яхвизмом”, или, чтобы не произносить Это Имя, “Мозаизмом” – от Моисея, хотя к современной еврейской религии слово “иудаизм” подходит как нельзя лучше, ибо воистину отражает главный предмет ее поклонения – иудейскую нацию).

Итак, иудейская вера, поначалу не проявлявшая современных расистских наклонностей, играла достаточно важную роль в истории. Являясь духовной оппозицией религиозному официозу так называемых христианских правителств, иудейство стало привлекать к себе, кроме евреев, также и представителей коренного населения тех стран, где селились евреи. Были времена, когда Моисеево вероисповедание являлось единственным лучем света в темном царстве “христианского” мракобесия. Его отличало наличие демократизма, толерантности, плюрализма мнений, высокая культура отношений между людьми. Евреи в своих общинах должны были придерживаться определенных правил и обрядов: соблюдать субботу, кашрут и т. п., но, в какие религиозные догматы верит тот или иной еврей, никого не интересовало, в иудаизме до сих пор даже нет официального символа веры. Еврейское богословие в средние века, в отличие от христианского, пользовалось полной свободой исследований. Кто-то занимался Каббалой, а кто-то ее не признавал, кто-то ставил Талмуд наравне с Танахом, а кто-то отвергал его полностью. Тем не менее еретиков не преследовали, и даже нередко идейные враги в трудные минуты помогали друг другу, тогда как в христианском мире для еретика была только одна дорога – на костер. Немало было и таких “еретиков”, которые, видя всю ложь и лицемерие официальной Церкви, оставляли ее и переходили в иудаизм, где раввины, в отличие от епископов и кардиналов, не грызлись друг с другом как пауки в банке. Таким образом, в средние века еврейские общины аккумулировали в себя лучшие мозги и честнейшие души, в них вливалась кровь других народов, оставляя у “евреев” все меньший процент чисто семитско-еврейской крови. Более того, существовали также даже “еврейские” общины, состоящие на все 100 % из лиц нееврейских национальностей. Так, например, секты субботников в России, члены которых считали себя евреями, на самом же деле, этнически и генетически являлись чистокровно русскими (большинство их в настоящее время “репатриировалось” в Израиль).

Поборник чистоты веры Иосиф Клаузнер предупреждает нас: “Следует всегда помнить, что христианство есть гибридный плод израильской религии и греческой философии”. Вполне естественно можно было бы добавить: и плод здравого смысла, как считают сторонники естественной религии, но проблема здесь, по-моему, значительно глубже, как замечает и сам Клаузнер, в отличие от христианства: “Иисус Назарянин – плод Эрец Исраэль и только, плод чистого иудаизма, без каких-либо чужих примесей” [3]. Конечно, трудно для еврейского мировоззрения постигнуть, что, прежде всего, сам иудаизм есть плод Предвечного Христа-Слова. Это мировоззрение – некий интеллектуальный расизм, ему важно, чтобы учение было не столько истинным или полезным, сколько сохраняло в себе чистоту определенных традиций. Здесь на первое место выступает не критерий истины – правильно ли само учение или нет, а наше оно или не наше, и вообще чье? Оно не понимает, что не истина должна служить эгоистическим интересам людей, а люди – истине.

Если Иисус – иудей по императивам Своего учения, предписывающего строго соблюдать еврейский Закон, то объясните мне, почему же сами евреи его не приняли и резко противопоставляют свое ортодоксальное учение христианству? Они говорят, что учение Христа есть “новая религия”, но тогда не понятно, как может быть новой религией такое вероучение, которое не внесло ничего нового и оригинального относительно своих предшественников? Стало быть, последующий раввинский иудаизм скорее уж есть новая религия по отношению к вере Авраама, Исаака, Иакова, чем христианство. И тем не менее я бы не взялся классифицировать современные религиозные течения по степени приверженности своим корням. На самом деле, картина гораздо сложнее – есть и еретики, и праведники в обоих лагерях, вне зависимости от того, что они на словах исповедуют. Главное, что объединяет христианство с верой Ветхозаветных пророков, это проповедь спасения и евреев, и язычников через обращение к Богу Авраама, Исаака, Иакова, и другого пути они не видят, “ибо спасение от Иудеев” (Ин. 4:22). Современные же учителя иудаизма тоже лицемерно обещают гоям спасение, но не через обращение к еврейскому Богу, а через исполнение неких, неизвестно откуда взятых, “семи заповедей Ноя” и не вменяют в обязанность для неевреев исполнять все 613 заповедей Торы. Эта явная ересь была глубоко чужда как Ветхозаветным пророкам, так и Иисусу, которые требовали от язычников того же, что и от иудеев. Даже рабби Гиллель, дав новообращенному язычнику сначала одну заповедь, сказал: “теперь иди изучай все остальное”, подразумевая весь Закон, а не только “семь заповедей”.

Когда же современный иудаизм стал новой религией и почему евреи не захотели пойти по пути Христа? По этому поводу Клаузнер пишет: “Любое направление иудаизма того времени стремилось прежде всего спасти эту маленькую нацию, хранящую великие идеалы, чтобы не затонула в огромном море языческой культуры, чтобы смогла постепенно осуществить этику пророков в жизни государства, в этом мире, в еврейском государстве и в израильской нации. Поэтому нация никак не могла видеть в этих общественных идеалах ничто, как ошибочную, если не опасную иллюзию. И поэтому подавляющее большинство израильской нации, которое шло за вождями народной партии – фарисеями и книжниками-таннаями, не могло принять учение Иисуса ни под каким видом”. Вот как интересно, чтобы спасти идеалы, оказывается ими же и надо было пожертвовать! И действительно, разве народ не вправе выбирать, какие идеалы ему нужнее и какие более всего соответствуют национальным интересам? Ну народ – не народ, а правящая партия и вожди сами в них разберутся. Ведь перефразируя Ленина, можно сказать, что и религия, как и искусство, принадлежит народу, а точнее, правящей партии. Так, во всяком случае по Клаузнеру, и должно быть.

Итак, подобно кантовскому категорическому императиву, можно было бы то же самое сказать и в отношении религии: Исповедуй то вероучение, принципы и заповеди которого претендуют на то, чтобы стать всеобщим законом для всех.