Сергей Баландин

«ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ»

ОПИСАНИЕ СВЯТЫХ МЕСТ В ИЗРАИЛЕ С КОММЕНТАРИЯМИ И РАЗМЫШЛЕНИЯМИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЭКЗЕГЕТИКА ЧЕЛОВЕКА

“Люди верят в Библии и не верят в них; но изо всех Библий ужаснее всего не верить в «Библию Всеобщей Истории». Это вечная Библия и Божья Книга, и каждый смертный, пока душа и зрение его не потухли, может и должен собственными глазами видеть, как Перст Божий пишет в ней!”

Томас Карлейль.

Глава первая

НЕТ СВЯТЫНИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЧЕЛОВЕК

Так же как благодаря своему географическому положению Святая Земля одарена необыкновенным разнообразием пейзажей и климатических зон, так и в культурно-демографическом аспекте, эта страна уникальна. Ее особенность в том, что эта земля никогда не принадлежала какому-нибудь одному народу, языку или культуре. С другой стороны, эта страна представляет собой как бы узел, связывающий в себе пути целого мира, соединяющий народы, культуры и языки. Расположенная на стыке трех континентов, она могла аккумулировать в себя влияния самых различных культур. Пролегавший через всю Палестину большой караванный путь, связывавший между собой так называемые “страны плодородного полумесяца”, обеспечивал межнациональную коммуникацию, которая способствовала обогащению еврейской культуры традициями других, более развитых народов, но также иногда оказывала и развращающее влияние на чистоту еврейского культа, чего так опасались Библейские пророки и жрецы. Плохое ведь перенимается массами быстрее, чем хорошее.

Говоря о святынях Израиля, прежде всего надо помнить, что самая большая святыня в этом мире – это сам человек, и нет ничего интереснее, чем ближе познакомиться с людьми, узнать об их духовном мире, традициях, истории, культуре и т. п.

Как же нашим туристам узнать, что за люди живут на этой земле? Ведь говорят, чтобы узнать человека, с ним надо “пуд соли съесть”, а здесь перед глазами мелькает множество лиц, которые не всегда удается толком разглядеть из окна автобуса, не то чтобы поговорить с ними. Ну, во-первых, лицо уже о многом говорит, а во-вторых, о людях узнают по тому образу жизни, который они ведут. Иисус учил в Нагорной проповеди: “По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак по плодам их узнаете их” (Мф. 7:16-20).

Ну и каковы плоды? Большинство памятников, творений рук человеческих, как исторических, так и современных, чисто эстетически, скорее разочаровывают, нежели вызывают положительные эмоции, а своей безвкусицей и убогостью не только не способствуют восприятию религиозной идеи, особенно для людей, так сказать, европейской ментальности, но скорее вызывают по отношению к ней прямое отвращение. “А это ведь духовный «свет» народа, что же тогда «тьма»?” – думает турист. Наглые, полууголовные лица аборигенов, постоянно толпящиеся вокруг этих Святынь, также не свидетельствуют об их набожности. И, как бы ни старались патриотичные экскурсоводы научить своих туристов смотреть на всю эту мерзость сквозь розовые очки, как бы ни апеллировали к их чувству экзотики, к чувству “корней” и т. п., наш европеец приходит в недоумение: “Что я, мол, здесь потерял в этой грязной сточной канаве?”

Однако если мы хотим понять это “Нерукотворное Евангелие”, мы должны уметь читать и людей. И мы увидим в них и ту чернь, которая распяла Христа, и своих иродов и пилатов, книжников и фарисеев, святых праведников и грешных мытарей, современных “зелотов” и “секариев”, “элинизированных” и правоверных, но какие бы они ни были, все они – дети Божии. И Слава Богу, что они не прошли “переплавку” в универсальном котле современной цивилизации, а худо ли бедно смогли сохранить свое Я, свою самость и, несмотря ни на что, как-то еще и сосуществовать друг с другом.

Все эти люди, конечно, грешники, но именно грешников любит Господь. Так же как мать не может отречься от своего больного ребенка, но страдает от каждого очередного приступа его болезни, всячески пытаясь ему помочь, защитить его, спасти и поэтому любит его еще сильнее, так и Господь, ради этих грешников послал на смерть “Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную” (Ин. 3:16). Так же как и Господь, любящие Его дети – святые праведники – ради этих грешников добровольно принимали крест, чтобы разделить со своим Господом Его страдания. А кто они, собственно говоря, такие есть эти святые праведники? Это не просто хорошие люди, которые за всю свою жизнь не сделали ничего дурного, как нам это пытаются внушить современные фарисеи. Вся история религии под этим словом понимает нечто совершенно иное. Жития (жизнеописания) многих христианских святых рассказывают о своих героях как об отъявленных грешниках. Но в один прекрасный момент они услышали призыв Господа и пошли за Ним, в то время как “хорошие” люди оставались глухи к Его зову. Нравится ли вам или нет, но нельзя не признать, что святые и праведники в свое время не были законопослушны, иначе они бы не заслужили поклонения и почитания в народе, поэтому современным филистерам не стоило было бы ссылаться на них как на пример для подражания. Само слово “праведник” (в русском языке) происходит от слова “правда”; в иврите его Библейский аналог происходит от слова справедливость – (цедек) и отсюда “цадик” – праведник. По сути дела, этимология обоих языков говорит нам то же самое – именно обостренное чувство правды и справедливости привело этих “грешных святых” к покаянию и к подвижнической жизни, иными словами, к поиску и утверждению истины. В наше время иногда понятие “праведник” подменяется понятием “правильник” – тот, кто живет по правилам; на самом же деле, это не одно и то же. В чем заслуга святых и праведников? А именно в том, что когда все “хорошие” и “правильные” говорили “да”, они, несмотря на всеобщее порицание, нашли в себе мужество сказать “нет”, тем самым, выполнив волю Господню. Что значит быть святым? Значит ли это быть канонизированным папой Римским? или святость есть некое звание, присуждаемое определенными инстанциями за заслуги перед народом, как, например, “народный артист” или “герой социалистического труда”? Нет, господа, святость это не звание и не орден, это состояние сердца, которое человек может достигнуть на определенном этапе своей жизни. Оно не может быть постоянным и присуждаться пожизненно. Святость есть то же самое, что и здоровье. Каждый человек знает, здоров он или нет, ему не нужно чьего бы то ни было подтверждения его здоровья, даже если бы существовал “орден здоровости”, то он бы отнюдь не гарантировал подлинного здоровья. Слово “святой” в славянских языках происходит от того же корня, что и свет, т. е. можно сказать, что святой – это просветленный, тот, кто может ясно различать, как при свете дня, добро и зло, ясно понимает смысл своей жизни.

Но вернемся к теме об израильском населении. Интересы всех этих разношерстных групп представляют соответствующие политические партии, между ними идет почти непрерывная идеологическая война, которая уже сама по себе является гарантом иммунитета общества против тоталитарных “единства” и “сплоченности”. Во всяком случае, эта война лучше того “мира”, которого так сильно жаждет почти каждая из этих партий в отдельности. Может быть, на этой земле был бы давно “мир”, если бы не пришел Христос и не принес бы меч вместо мира, и Слава Богу, что этого “мира” здесь в ближайшее время не предвидится, уж слишком разные люди живут на этой земле, поэтому всегда будут и разные партии: этнические, религиозные, светские, арабские и т. п., и ни одна из них не сможет взять гегемонию в стране. Если бы я был политиком, я бы создал партию “плохих людей”, которая бы защищала главное право человека – быть плохим, чтобы человека судили не за его качества, наклонности, убеждения, а за поступки, чтобы спасти род человеческий от вырождения и духовной смерти в том “раю на земле”, к которому мы все скатываемся благодаря алчности наших “праведников” и их “социальному прогрессу”, обеспечивающим нам тотальную регламентацию жизни. Посмотрите, единственный “бог” всех этих “хороших” людей – это “Мое” – мое право, мое государство, моя земля, мои святыни, моя культура и т. д. Они хотят, чтобы и Бог принадлежал исключительно им. Все их усилия в жизни как раз и направлены на то, чтобы защитить это “Мое” и лишить “грешников” всех прав: право на человеческое достоинство, право на гражданское равноправие, право нормально жить и работать, они хотят изгнать их из страны на том основании, что эта Святая страна, естественно, принадлежит только им, “праведникам”. Спросите их: что же, господа “праведники”, по-вашему, должно принадлежать этим несчастным отщепенцам “грешникам”, Луна, что ли? Истинный праведник должен измеряться не тем количеством добра, которое он присвоил себе, а тем, что он отдал и уступил другим, но современные “праведники” не шибко спешат что-либо отдавать другим. Поэтому пусть уж лучше живут и здравствуют наши негодяи, пусть вызывают в нас ненависть и отвращение, но, именно пока они существуют, есть смысл жизни и у них и у нас. Какие бы мы сами ни были негодяи, но наше главное спасение в том, что мы есть те, кто мы есть, что у нас есть враги, классовые враги, и потому у нас есть мотивация от них отличаться, совершенствоваться, любить добро и ненавидеть зло!

Человек-компьютер, гомункулюс, который сделан как надо, по последнему слову науки и техники, отвращения не вызывает. Он умеет себя вести, он вежлив, эрудирован, обладает утонченным вкусом. Он так “сконструирован”, что его предназначение – производить приятное впечатление. Вся его жизнь продумана и уравновешена. Он на нужном месте и в нужном качестве. Завидовать кому-то или желать чего-то большего ему нет никакого смысла. Он работает по способностям и получает по потребностям, и он ни в чем не нуждается. Враждовать и бороться ему не с кем, защищать и любить – тоже некого. Его позиция практически во всех конфликтах – нейтралитет. Он стоит вне политических партий и религиозных дискуссий. Он вообще считает политику грязным делом, но всегда готов подчиниться всякому, кто в этом “грязном деле” одержит победу.

Но порой даже этот отлаженный механизм дает сбои; наш гомункулюс, например, не знает, чем заполнить бесконечно длинную и пустую жизнь. Психологи в этом случае приходят ему на помощь. Они учат его “искусству проживания жизни”. Они знают все: как заводить друзей и знакомых, как добиться совместимости с коллективом, как стать его полноценною деталью, как дружить, как любить, как организовать свой досуг, как с большим вкусом обставить квартиру и куда поехать в отпуск. Если бы я был психологом, то единственно, чего бы не рекомендовал своему подопечному, так это приезжать на Святые места, а то, упаси Бог, не по науке будет сказано, нахватается он там всякой “дури”, будет искать какого-то смысла жизни, правды, истины, тогда-то уж точно у него появятся психологические проблемы.

Могут спросить: “Хорошо, раз уж паломник приехал на Святую Землю, значит, он стремится духовно возвыситься, ищет правды, смысла жизни и т. п. Зачем же ему нужно интересоваться этими дурными серыми людьми, знакомиться с их убогим духовным миром; уж если и брать с кого пример, то с лучших?” Да, если кто приехал сюда “брать пример”, то здесь он мало чего найдет, но если человек хочет понять жизнь такой, какова она есть, в том числе и самого себя, понять волю Господню, он должен видеть все, что творит Господь в человеке, какой завет написан на сердцах людей. Нельзя верить в Бога и не преодолеть в себе ксенофобию, не уметь видеть в другом себя. Эта земля, прежде чем раскрыть перед нами свои Святыни, как бы экзаменует нас, и этот экзамен – отношение к людям. Поэтому, прежде чем ответить на вопрос: готовы ли мы понять Святые места, нужно сказать: готовы ли мы принять Бога в самого себя, а Бога может принять только тот, кто готов принять в свой ум и сердце ближнего. А кто такой ближний? В религиозном понимании это не тот, кто нам близок духовно, лично приятен и симпатичен, а тот, кто в данный момент оказался вблизи нас или каким-то образом связан с нами.

Этот кардинальный этико-религиозный вопрос поднимается перед нами практически повсюду, куда бы мы ни ступили на этой земле. Все Святыни говорят о нем, но наиболее наглядно разъясняет нам его, довольно-таки, скромное место, которое называется:

“Гостиница доброго самаритянина”.

“Какая наибольшая заповедь в законе?” (Мф. 22:36) – спросил один законник Иисуса. Иными словами, какими принципами нельзя поступиться ни при каких обстоятельствах; что требует выполнять долг в первую очередь? К сожалению, верующие редко задумываются над этими вопросами, и всю свою жизнь посвящают делам второстепенной важности, забывая о главном. В Евангелии от Луки вопрос ставится несколько иначе: “Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?”. Но на оба вопроса у Иисуса есть один ответ, причем в Его ответе нет ничего оригинального, фарисей думает точно так же: “Он же (Иисус) сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он (фарисей) сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостью твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так и поступай, и будешь жить” (Лк. 10:25-28).

Разве только Евангельский фарисей знал ответ на этот вопрос? Верующие евреи и по сей день ежедневно читают молитву “Шма Исраэль” и произносят те же самые слова, что сказал Иисус. Читать-то они читают, а вот понимают ли? “Понимание” иногда доходит до того, что говорят: “Ты, мол, люби своего Бога, а я буду любить – своего”. Каков был бы императив заповеди, если бы к ней прибавили: “Возлюби того Бога, которого ты сам хочешь почитать достойным твоей любви”, точно так же невозможно предписывать любовь к ближнему, если подразумевается право самому выбирать себе ближних. Но требование заповеди однозначно: Бог – Он один, – и мой, и твой, и ближний один – это всякий, кто оказался с нами рядом в данную минуту и нуждается в нашей помощи, и это даже необязательно человек, это может быть и беспризорный котенок, и засыхающий цветок и даже просто земля под ногами, вопиющая от загрязнения и опустошения нашей варварской “цивилизации”.

Именно это толкование дает Иисус в притче о добром самаритянине. Продолжим чтение Евангелия от Луки: “Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же” (Лк. 10:29-37).

Из этой притчи следует, что для того, чтобы считать человека ближним, не требуется не только быть с ним одной национальности, но и вероисповедание для Иисуса не значило ровным счетом ничего. Пример самаритянина был взят неслучайно, ибо в то время не было на свете более непримиримых врагов, как евреи и самаритяне. Хотя суть заповеди предписывает любить и врагов, обоюдное человеческое сочувствие и понимание друг друга, да и понимание сути человека вообще (по закону джунглей: “Мы с тобой одной крови”), стирает все национальные, религиозные и идеологические перегородки между людьми, и объединяет их в один избранный народ Божий, в некую истинную мистическую Церковь, которая основана прежде всего не на обрядах, а на милосердии и сострадании, Град Божий, по выражению Августина Блаженного.

Люди настолько привыкли к различным конфликтам и даже войнам на религиозной почве, что действительно видят корень зла в самих религиях. Но если бы они потрудились внимательнее ознакомиться с их вероучениями, то в каждом из них увидели бы требования праведности, любви к ближнему, однозначный запрет на враждебное отношение к людям, в том числе и к иноверцам.

Этот рассказ Иисуса есть всего лишь притча, пример, не претендующий на историческую достоверность, но память об этом событии, якобы имевшем место на пыльной палестинской дороге, до сих пор хранит эта земля. Несмотря на легендарность события, настоящая “гостиница” имеет наиболее высокую степень вероятности того, что рассказанная Иисусом история происходила именно здесь, ибо на этом месте был испокон веков сторожевой пункт на Иерихонской дороге (здесь же еще видны руины крепости крестоносцев), и вряд ли можно было найти на всем ее протяжении более подходящее место для гостиницы [2]. Хан эль-Хатрури – арабское название постоялого двора, в котором останавливались караваны и паломники, спускающиеся из Иерусалима к Иерихону и в Заиорданье, испокон веков являлся поистине интернациональным, или, точнее сказать, интерконфессиональным, экуменистским центром, одинаково радушно принимавшим у себя верующих самых разных конфессий.

Сейчас  здесь  есть  небольшой  музей, связанный с Иисусовой притчей и рассказывающий об истории и культуре самаритянского народа (см. фото). Достаточно подробно история самаритян и их отношений с евреями описана в Библии. 4-я Книга Царств повествует: “И перевел царь Ассирийский людей из Вавилона, и из Куты, и из Аввы, и из Емафа, и из Сепарваима, и поселил их в городах Самарийских вместо сынов Израилевых. И они овладели Самариею, и стали жить в городах ее. И как в начале жительства своего там они не чтили Господа, то Господь посылал на них львов, которые умерщвляли их. И донесли царю Ассирийскому, и сказали: народы, которых ты переселил и поселил в городах Самарийских, не знают закона Бога той земли, и за то Он посылает на них львов, и вот, они умерщвляют  их,  потому  что  они  не знают  закона Бога той земли. И повелел царь Ассирийский, и сказал: отправьте туда одного из священников, которых вы выселили оттуда; пусть пойдет и живет там, и он научит их закону Бога той земли. И пришел один из священников, которых выселили из Самарии, и жил в Вефиле, и учил их, как чтить Господа” (4 Цар. 17:24-28). И далее сказано: “Господа они чтили, и богам своим они служили по обычаю народов, из которых выселили их. До сего дня поступают они по прежним своим обычаям: не боятся Господа, и не поступают по уставам и по обрядам, и по закону и по заповедям, которые заповедал Господь сынам Иакова, которому дал Он имя Израиля” (4 Цар. 17:34).

Не нам судить, насколько хороши или плохи были самаритяне на протяжении своей долгой истории, но наша совесть не может не чувствовать за собой каиновского греха по отношению к этому народу, нашим братьям. Трудно найти еще народ, который бы испытал на себе столько гонений, как самаритяне, причем, от всех без исключения: и от евреев, и от римлян, которые не признав их ветвью народа Израилева, не давали самаритянам тех льгот, которыми пользовались иудеи, а принуждали этот также исповедующий монотеизм народ приносить жертвы идолам и запрещали производить обрезание. Жестоким преследованиям подвергали самаритян и христиане, и мусульмане. В 1242 году крестоносцы полностью уничтожили всех самаритян в Шхеме [3], а разгромившие окончательно крестоносцев в Эрец Исраэль хорезмские татары, в 1244 году, заодно, добили и остатки самаритян. И тем не менее этот народ выжил и сохранил свою веру до наших дней. Сегодня, как и две с половиной тысячи лет назад, ежегодно совершаются самаритянами пасхальные жертвоприношения на горе Гризим в Шхеме, многие из них являются гражданами Израиля и имеют свой квартал и синагогу в Холоне, близ Тель-Авива.

Сами самаритяне считают себя потомками и прямыми наследниками десяти пропавших колен Израиля, и особенно они подчеркивают свою связь с потомками Иосифа, от которого произошли два больших колена (племени), жившие в горах Самарии – Ефрема (Эфраим) и Манассии (Менаше). В самаритянской синагоге Шхема хранится главная святыня народа – свиток Торы, написанный древним еврейским письмом. Самаритяне верят, что этот список Закона Моисеева был сделан во времена Иисуса Навина. В сравнении с масоретским текстом, в самаритянской Торе есть несколько непринципиальных отличий, связанных с порядком слов и кое-какими добавлениями.

Если мы готовы, как тот добрый самаритянин, быть ближними для всех, кто бы ни оказался на нашем пути, то мы не можем оставаться равнодушными не только к материальным нуждам наших ближних, но и к их духовным потребностям, к тому, что для них наиболее дорого и свято. Конечно, любить человека – вовсе не значит также любить и принимать все, что любит он. Так, например, мы можем оставаться скептичными по отношению к детским фантазиям маленького ребенка, но ни один умный воспитатель не будет относиться к ним с презрением, ибо в играх, образах и в фантазиях, он видит лестницу его духовного развития. Из этих фантазий затем формируется определенная система жизненных представлений и ценностей, которые определяют всю судьбу человека, его отношения с окружающими и со Всевышним. Такая система представлений и ценностей в ее развитом виде, называется вероисповеданием.