Сергей Баландин

«ПЯТОЕ ЕВАНГЕЛИЕ»

ОПИСАНИЕ СВЯТЫХ МЕСТ В ИЗРАИЛЕ С КОММЕНТАРИЯМИ И РАЗМЫШЛЕНИЯМИ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЭКЗЕГЕТИКА ФАКТА

Глава четвертая

ИРОД

Геродион

Приблизительно в расстоянии пяти километров от Бейт Сахура находится высокая гора (830 метров над уровнем моря) с кратером на верху, похожая на вулкан. Но это не вулкан, это гора-замок, на вершине которой находятся руины царских дворцов. Для романтического воображения эта гора напоминает сказочные замки злых гениев вроде Кощея Бессмертного, свившего себе орлиное гнездо на неприступной скале, где-то в отдаленной безжизненной пустыне или что-нибудь в этом роде. В сущности, оно так и есть на самом деле. Этот замок-дворец принадлежал царю, имя которого на века стало олицетворением жестокости, деспотизма и кровавой диктатуры, он – не кто иной, как Ирод Великий.

Ирод многими своими чертами напоминает легендарный персонаж некоего злого гения, и хотя несомненно, что народное предание внесло определенные коррективы в его портрет, тем не менее сам Ирод есть нерукотворное зловещее знамение природы, как бы своего рода исторический прообраз Антихриста. Не исключено, что он хорошо знал Библейские пророчества о Мессии и надеялся, используя эти пророчества в своих целях, сам сделаться со временем эдаким царем-мессией и отцом всех народов. Не исключено, что Ирод, будучи уже царем евреев и эдуменян, в сердце своем вынашивал планы на мировое господство, ловко играя на междоусобицах Римской империи.

Хорошо ли плохо, но именно этим честолюбивым амбициям царя мы обязаны тем, что имеем на этой земле прекрасные и величественные памятники архитектуры, наглядно повествующие нам о той атмосфере периода Второго Храма, на фоне которой прозвучало Слово Христа. Некоторых из них мы с вами уже касались в предыдущих главах, – это Стена Плача, цитадель Давида, можно было бы поговорить о Масаде и о многих других, но для того, чтобы представить себе образ жизни и характер Ирода, лучше всего посетить туристский объект, называемый “Геродион”.

Весь этот холм искусственного происхождения, он был построен приблизительно в 20-м году до н. э. Иродом именно в этом месте неслучайно. Этому предшествовали некоторые события, которым Ирод придавал важное значение. Этим памятником он хотел увековечить свою славу как победителя в борьбе за власть в Иудее против враждовавших с ним претендентов на престол из Хасмонейской династии, также этот колосс посреди Иудейской пустыни как бы навеки утверждал его идумейский род как хозяина еврейского царства.

Нелегко было сначала Ироду бороться со своими конкурентами. В 40-х годах он был вынужден бежать из Иерусалима во время бунта против Рима, возглавляемого Матитьягу Антигоном Хасмонеем и поддерживаемого парфянским царем. Ирод под покровом ночи бежал в Набатейское царство, столица которого была знаменитая Петра, находящаяся в современной Иордании. Когда стало известно о бегстве Ирода, Антигон выступил в погоню. Произошел бой, в котором Ирод одержал победу. Для Ирода это был судьбоносный бой, которым он гордился всю жизнь, и, спустя некоторое время, уже будучи царем, он вернулся сюда в сопровождении инженеров и начал строить город в честь себя. Об этом пишет Иосиф Флавий: “Больше, чем парфяне, тревожили его, впрочем, на пути бегства иудеи, которые беспрестанно беспокоили его и на расстоянии 60 стадий от города дали ему даже довольно продолжительное сражение. На месте, где Ирод их победил и многих из них уничтожил, он в память этой победы основал впоследствии город, который украсил великолепными дворцами, укрепил сильным замком и назвал его по своему имени, Иродионом” [1].

Так описывает Иосиф Флавий современный ему Геродион: “Увековечив таким образом своих родных и друзей (речь идет о башнях в Иерусалиме, и др. постройках Ирода С. Б.), он позаботился также о собственной своей памяти. На горе, против Аравии, он построил крепость, которую назвал по своему имени Иродионом. Тем же именем он назвал сводообразный холм в 60 стадиях от Иерусалима, сделанный руками человеческими и украшенный роскошными зданиями: верхнюю часть этого холма он обвел круглыми башнями, а замкнутую внутри площадь он застроил столь величественными дворцами, что не только внутренность их, но и наружные стены, зубцы и крыши отличались необыкновенно богатыми украшениями. С грандиозными затратами он провел туда из отдаленного места обильные запасы воды. Двести ослепительно белых мраморных ступеней вели вверх к замку, потому что холм был довольно высок и целиком составлял творение человеческих рук. У подошвы его Ирод выстроил другие здания для помещения утвари и для приема друзей. Изобилие во всем придавало замку вид города, а занимаемое им пространство – вид царского дворца” [2].

Здесь же, по завещанию, и был похоронен сам Ирод, а Геродион перешел по наследству к его сыну Архелаю, царствовавшему с 4-го года до н. э., по 6-й год н. э. Так описывает похороны Ирода Иосиф Флавий: “Архелай не остановился ни перед какими затратами; для большего блеска похоронной процессии он выставил перед народом все царские украшения. Парадная кровать была из массивного золота и украшена ценными камнями; покрывало – из чистого пурпура и пестрило узорами; тело, лежащее на нем, было покрыто алым сукном; голову царя обвивала диадема, а над нею лежала золотая корона; правая рука держала скипетр. Парадную кровать окружали сыновья и многочисленная толпа родственников; непосредственно за ними шли телохранители, отряд фракийцев, затем германцы и галлы – все в военных доспехах. Впереди шло остальное войско, предводительствуемое полководцами и командирами, в полном вооружении; за ними следовали пятьсот рабов и вольноотпущенников с благовонными травами в руках. Тело перенесено было на расстояние двухсот стадий в Иродион, где оно, согласно завещанию, было предано земле. Таков был конец Ирода” [3].

Когда Архелай был сослан, Геродион перешел в руки римских прокураторов, которые распоряжались крепостью до тех пор, пока она не была взята зелотами в 66 году с началом Первой Иудейской войны. От пребывания зелотов сохранились остатки синагоги и микве. После поражения зелотов место было покинуто до 132 года н. э., когда здесь обосновались новые повстанцы, участники Второй Иудейской войны под водительством Бар Кохбы. О пребывании повстанцев в Геродионе упоминается в реестре контрактов на аренду земель, подписанном самим Бар Кохбой и найденном в 1952 году в Вади Мураббаат: “В двадцатый (день месяца) Шват, года второго освобождения Израиля под руководством Шимона бар Косиба, правителя Израиля. В лагере, находящемся в Геродиуме...” и т. д. С подавлением этого восстания, Геродион снова был покинут на несколько сот лет, пока эти руины не привлекли внимание палестинских монахов, которые основали здесь небольшое поселение в IV-V веках и построили 4 церкви. В период арабского завоевания Геродион снова был покинут и оставался заброшенной пустыней вплоть до самого последнего времени, когда бедуины из племени Таамире основали здесь свои поселения. Сейчас около Геродиона имеется два бедуинских поселения: одно из них Пардус (арабское название Геродиона – Джебль Пардус), и рядом с ним – Заатара. Христиане называли Геродион горой Франков, легенда говорит, что в эту гору скрылись крестоносцы после падения Иерусалима.

Геродионом интересовались многие ученые XVIII-XIX веков, но первые археологические раскопки начались только в 1962 году под руководством отца Виргилиуса Корбо. В 1972 году начались исследования Нижнего Геродиона, раскопки которого производил археолог от Еврейского университета Эгуд Незер.

Сейчас Геродион имеет статус национального парка, небольшая стоимость входного билета сполна окупается незабываемым впечатлением, полученным от осмотра памятника. Поднявшись на верх, хорошо сначала обойти замок вокруг по его, если так можно назвать, “стене”. Отсюда открывается фантастический неземной пейзаж Иудейской пустыни. У подножья горы хорошо видны очертания Нижнего Геродиона – своего рода иродианского Версаля, где Ирод принимал своих гостей. Там видны остатки гигантского бассейна, в котором когда-то плавали на лодках. В центре бассейна виден фундамент круглого строения, возможно, фонтана (см. фото). Немного ближе к нам видны беговые дорожки ипподрома. Все это говорит о том, что Ирод знал, как принимать своих гостей, среди которых были цари и римские сенаторы.

Теперь же вернемся к дворцу. На нашем пути мы видим симметрично расположенные четыре круглые башни, одна из которых, восточная, достигала 40-45 метров (как мигдаль Фазаель, по описанию Иосифа Флавия). Округлые конструкции достаточно редки для античного периода, и даже здесь Ирод проявил свою оригинальность. Внутри дворец состоит как бы из трех частей: внутреннего двора с колоннами, бани римского образца, напоминающей баню в Масаде, и жилых покоев дворца (см. фото). Здесь, среди этих царских комнат, зелоты, обосновавшиеся во время восстания 66 года, устроили синагогу, достроив по стенам ступеньки для сидения по типу синагоги в Масаде. Дворец обеспечивался водой из трех цистерн: нижней, средней и верхней. Нижняя и средняя заполнялись дождевой водой, стекающей с горы, верхняя заполнялась водой, которую поднимали на канатах. Подземный тоннель был проделан, по-видимому, еще во время Первой Иудейской войны в 66-м году н. э. Он обеспечивал доставку воды с нижней цистерны вне видимости врагов. Сеть тоннелей, построенная в 132-м году повстанцами Бар Кохбы, была предназначена скорее для внезапных атак, чем для обороны. Лестница, ведущая на гору, возможно, относится к позднему периоду Геродиона. В середине лестницы произведены раскопки и обнаружена подпорочная стена, построенная из камней, отесанных способом, характерным для иродианского периода. Около нее есть остатки ворот. Вряд ли был смысл проектировать лестницу в этом месте. Можно предположить, что первоначально она шла прямо на восточную башню.

Личность Ирода противоречива. Несмотря на его отвратительные злодеяния, многое вызывает в нем восхищение, его ум, его художественный вкус, истинное царское величие; такой, в принципе, и должна быть светская власть. Вильям Диксон в соей книге “Святая Земля” так охарактеризовал Ирода: “По рождению араб, по названию иудей, по необходимости римлянин, Ирод по своему образованию и вкусу был грек” [4]. Возникает вопрос: грешно ли молиться за царя Ирода? Молиться никогда не грешно, ни просто за злодея, ни, тем более, за царя, но молиться не значит оправдывать злодеяния, молиться – значит осознавать истину, видеть во всей полноте трагедию грехопадения человека, кем бы он ни являлся.

Библия никогда не отрицала легитимность светской власти, но уважение к власти как таковой не мешало пророкам обличать преступления деспотов и бороться с ними. Апостол Павел писал: “нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены” (Рим. 13:1). Здесь стоит также вспомнить, что писал Иосиф Флавий о нонконформистах ессеях: “(ессей) должен хранить верность к каждому человеку, и в особенности к правительству, так как всякая власть исходит от Бога”. Следует понимать, что сам принцип власти, когда одни люди должны подчиняться другим, является естественным порядком вещей, служащим на благо всем людям. Эта субординация, по сути дела, есть добро и поэтому она – от Бога, анархия же и бунт есть зло и искушение, они – от дьявола. Но отсюда не следует, что всякий узурпатор и преступник, захвативший власть, – тоже от Бога. По Библейскому мировоззрению, царь помазывается на царство, чтобы служить народу, защищать его, хранить мир и порядок, разрешать все конфликты и споры, но нигде Библия не оправдывает тиранию, никогда Библия не предписывала пресмыкаться перед властью, но наоборот, – смело говорить правду. Пророками и праведниками Писание почитает именно тех, кто мог сказать: “Ваше величество! Я был и остаюсь верен Вам как подданный, но Вы изменили мне как царь, посему, хоть я и Ваш раб, должен Вам сказать, что Вы – преступник и подлежите суду”. То же отношение утверждается и между народом и его духовными лидерами. Они есть пастыри, законодатели и учителя и должны, по сути дела, являться элитой народа, но, к сожалению, в действительности такое бывает не всегда. Бывает и так, как сказал Христос: “На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи”, “...лицемеры”, “...вожди слепые”, “...безумные и слепые”. Что же делать в такой ситуации? – Христос учит: “...что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают...” (Мф. 23:2 и 3).

“Делайте!” и “не поступайте!” – казалось бы, какое противоречие в этом императиве! Однако мудрость этих слов Христа постоянно подтверждает история, даже в самое последнее время. Так, например, если бы советский народ действительно послушал и воплотил бы в жизнь то, что ему проповедовали коммунистические лидеры, то их диктатура не продержалась бы и одного дня. (Сталинская конституция, между прочим, считается самой демократической в мире; почему-то никому и в голову не приходило потребовать соблюдения тех прав и свобод, которые она декларировала.) Ничего не может быть более революционного и смертельно опасного для диктаторов, чем отношение людей к власти и закону как к Божественному установлению. Даже если тот или иной закон несправедлив и неразумен, но пока его свято чтут, он не может являться личной собственностью тех или иных политиканов, он – один для всех. Можно, конечно, отстаивать свои интересы, но нельзя отстаивать свои права, ибо своих прав не бывает. Всякое право – потому и право, что принадлежит всем, и каждый может им воспользоваться.

Некоторые юристы полагают, что тот, кому принадлежит власть, тот и есть Бог, или даже больше Бога, так как и Сам Бог принадлежит ему, а суть власти – в осуществлении диктата маленькому человеку путем насилия. До какой-то степени, они правы, когда имеют дело с народом, подобным немому скоту, который под страхом наказания будет исполнять все, что ему повелевает власть; но что может сделать их теория с “маленьким человеком”, когда он осознает большевистский лозунг “Вся власть народу”? По сути дела, этот лозунг не большевистский, он содержится и в Библии и в самой природе человека; он означает, что каждый “маленький” человек есть исключительный субъект власти на земле, она дана ему от Бога, чтобы “владычествовал над рыбами морскими, над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле” (Быт. 1:28). Согласно Библии, эту власть человеку дал Бог, но чтобы лучше пользоваться своей властью, человек старается найти ей наилучшие формы, одной из которых является государственная власть. Отсюда следует, что государственная власть существует для человека, а не человек для власти; так же как, впрочем, и закон для человека, а не человек для закона.

Могут спросить: “Как можно считать несправедливый закон священным?”. Нет, Библия не обожествляет несправедливость, она освящает власть и закон только потому, что они является как бы договором между людьми, а договор, как говорится, дороже денег, и если одна из сторон нарушает договор, то это дает повод и другой стороне в ответ поступать соответствующим образом, и тогда все отношения между людьми превращаются в анархию и беспредел, что и происходит сегодня в России. Как писал Вольтер: “Большинство законов так явно себе противоречат, что мало имеет значения, какими именно законами управляется государство; но действительно большое значение имеет выполнение раз принятых законов. Подобным же образом не существует никакой последовательности в тех или иных правилах игры в кости или карты; но нельзя ни минуты участвовать в этих играх, если не соблюдать самым суровым образом те произвольные правила, о которых условились” [5]. В свое время коммунистические лидеры нарушили свой договор с народом. Они не оказались на самом деле теми честными бескорыстными большевиками, которыми обязались быть, но народ сделался им подстать: дал подкупить себя и стал играть со властью в лицемерную игру. Но если бы одна из сторон свято придерживалась “большевистского договора”, то его нарушители были бы быстро изобличены, а старый договор – аннулирован и вместо него, написан новый.

Несправедливость закона, порочность власти становятся очевидны только тогда, когда неукоснительно соблюдается подчинение, если, конечно, само подчинение не является соучастием в преступлении. Можно и должно подчиняться порочной власти до той границы, когда воля власти не становится враждебна воле Господней. Проповедуя почитание власти, Библия относится к ней с презумпцией невиновности, то есть, если она не изобличена в преступлениях, то какие основания ей не доверять? Почитание же не есть страх и слепая покорность, почитание есть искренняя, осознанная любовь и чистое доверие, основанное на понимании того, что власть осуществляет волю Бога, охраняет тебя и разумно отстаивает твои интересы. Понятно, что не всякая покорность есть такое почитание. Человек может покоряться многим негативным обстоятельствам, ударам судьбы, как например, болезням, стихийным бедствиям, но какой дурак будет их почитать? Также можно капитулировать перед насилием и даже подчиниться ему, но на самом деле такая “покорность” – не покорность, а стратегическое отступление для достижения своих целей, и если кто при этом выказывает внешнее “почтение”, то оно так же фальшиво, как и “добровольная покорность”. Сколько деспотов пало жертвой коварных заговоров со стороны своих “искренних почитателей”! Ирод был не дурак, он знал истинную цену “послушания” своих подданных, потому его жизнь была адом постоянного страха. Та же участь ждет и всех других деспотов, ибо истинно почитать можно только то, что достойно почитания. Поэтому силой можно принудить к повиновению, но никакой закон не может заставить ни любить себя, ни почитать, если он не от Бога, ибо любовь и почитание исходят из сердца.

Итак, отношение религии ко власти есть, пожалуй, один из самых острых вопросов, и здесь мы видим серьезные противоречия в теологии. Одни утверждают, что вера есть слепое поклонение власти, силе, действительности и ее предопределенности, что весь удел человека в том, чтобы быть покорным рабом довлеющих над ним высших сил; другие же, наоборот, говорят, что удел человека – свобода, суть веры в господстве над действительностью, а почитание власти есть не что иное, как духовное господство над властью. Кто может разрешить этот спор? Те и другие находят для себя основания в Священном Писании. И здесь мы можем обратиться за помощью к Святой Земле. Если бы были правы первые, то Геродион был бы увековечен как святыня, к которой “не заросла народная тропа”, но он, со смертью диктатора и крахом его, якобы “божественных”, законов, был тут же забыт, а маленький вифлеемский Вертеп, который, “преступно” нарушая приказ царя, укрыл в себе Младенца, до сих пор влечет к себе сердца верующих со всего мира. Это уже не теория, а факт, и он говорит о том, что какие бы крепости, дворцы и памятники при жизни ни воздвигало себе насилие, в лучшем случае они остаются на этой земле памятниками позора и человеческой глупости. Чтобы там ни говорили апологеты деспотизма, но никакая власть еще не достигла бессмертия и не оставила после себя святынь. Такова экзегетика факта, таков логос Святой Земли.

* * *

Трудно сказать, что из Библейских сказаний следует отнести к историческим фактам, что к притчам, что к аллегориям, что к мифам, но абсолютно верно то, что если даже все события – миф, то это еще не значит, что Христос не существует. Мы не имеем документального подтверждения тому, что Иисус родился в Вифлееме, но, если верно утверждение, что Мессия должен родиться только там, а Иисус – Мессия, то отсюда вполне закономерный вывод: “Иисус родился в Вифлееме. Правда, пророчество Михея можно трактовать как указывающее на происхождение рода Мессии из Вифлеема, от корня Иессеева. В таком случае Сам Мессия может рождаться, где хочет. А если сам Вифлеем трактовать как символическую точку – малую среди тысяч Израиля, в которой Господь находит себе праведного Царя, то этим “Вифлеемом” может быть и Назарет. Во всяком случае, тот аргумент, что Иисуса называли Назарянином, нисколько не опровергает вероятности Его рождения в Вифлееме, как и всякий, родившийся где-нибудь в ином месте, получал прозвище по постоянному месту своего проживания, поэтому нет никаких оснований для модных гипотез, развиваемых такими малоудачливыми фантазерами как Ренан и Клаузнер, считающими местом рождения Иисуса Назарет.

Мы же будем рассматривать Евангельские события так, как они отражены на Святынях Эрец Исраэль, и в то же время постараемся придерживаться их хронологической последовательности, хотя это будет не всегда легко соблюсти, не выходя за рамки единой тематики, так как порой приходится либо говорить об одном и том же месте в разных главах, либо, посвящая главу одному месту, упоминать события, происходившие здесь в разные периоды времени. Всякий раз, когда перед нами встанет такая альтернатива, мы будем предпочитать второе решение.