Сергей Баландин

ЧТО ТАКОЕ «АНТИСИОНИЗМ»?

Настоящая статья представляет собой критический фидбэк на статью профессора философии Трентского университета в Онтарио Майкла Ноймана «Что такое антисемитизм?», в английском оригинале расположенную на сайте «Counterpunch» [1] под названием «What is Antisemitism?» by Michael Neumann и анонсированную на сайте Исраэля Шамира в разделе «Distinguished Contributors» как близкая по духу самому хозяину сайта Исраэлю Шамиру – израильскому писателю, гуманисту и идейному борцу с сионизмом. Однако, находясь в отношении к сионизму по одну сторону баррикад вместе с Шамиром, я, ознакомившись поближе с идеями Ноймана, нашел, что нам следует быть также и в оппозиции к его «антисионизму», по крайней мере, к тем «антисионистам», что идут с Нойманом в одной «антисемитофобской» проеврейской когорте. Я сделал перевод статьи, с которым вы можете ознакомиться, скачав текст с моего сайта: http://www.geocities.com/balandin2000/Neumann.htm, и параллельно записал свои критические замечания, которые будут приведены ниже (необходимые цитаты из ноймановской статьи мы будем выделять курсивом). Кто-то может сказать, что, критикуя антисионизм, мы как бы оказываемся в одной упряжке с сионистами, ибо они тоже критикуют антисионизм и, как мы, причисляют его к антисемитизму, а не только к «антиизраилизму», но отождествлять нас с сионистами в корне неверно, ибо есть критика, и есть критика. Один и тот же предмет можно критиковать с разных позиций. В политическом контексте обычно говорят о «критике справа» и «критике слева», что, безусловно, далеко не одно и то же, хотя бы даже если разные стороны порой опираются на одни и те же аргументы. Так, например, Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» писал по поводу критики с разных сторон некоторых идей Канта: «Когда я читаю уверения наших махистов, что они гораздо последовательнее и решительнее, чем какие-то устарелые материалисты, критикуют Канта, мне всегда кажется, что в нашу компанию зашел Пуришкевич и кричит: я гораздо последовательнее и решительнее критиковал кадетов, чем вы, господа марксисты! Слов нет, г. Пуришкевич, последовательные в политике люди могут и всегда будут критиковать кадетов с диаметрально противоположных точек зрения, но не следует все-таки забывать, что вы критиковали кадетов за то, что они – чересчур демократы, а мы их – за то, что они недостаточно демократы. Махисты критикуют Канта за то, что он чересчур материалист, а мы его критикуем за то, что он – недостаточно материалист. Махисты критикуют Канта справа, а мы – слева». Так и здесь: сионисты критикуют антисионизм за то, что он чересчур антисемитский, а мы – за то, что он порой бывает недостаточно антисемитский, занимая в еврейском вопросе, по сути, филосемитскую оппортунистскую позицию. Итак, критикуя позиции Ноймана, мы тем самым намерены показать, кто такие либеральные и политкорректные «друзья народов» и как они воюют против социал-демократов.

Начинается статья Ноймана заявлением чуть не «экстремистского» тезиса, что «критика Израиля или осуждение сионизма – это еще не антисемитизм», намекая на то, что даже подумать такое требуется определенная гражданская смелость. Но мы не будем спешить с выводами, ибо пока еще не знаем, что чем является. Чтобы ответить на этот вопрос, следует сперва выяснить, что такое «антисемитизм» вообще, а потом уже судить, есть ли у него что-либо общее с антисионизмом или нет. Само собой разумеется, раскрыть полное содержание этого понятия сразу так не слишком-то просто, и в общем этой задаче как бы и должна служить статья Ноймана. Мы его в этом и не торопим, однако всякие понятия раскрываются постепенно: от общего к частностям, от основных категорий к их конкретизации, от роду к виду и т.д. – такова элементарная логика всякого научного анализа, что профессор философии должен был бы применять везде и всюду автоматически. Но в настоящей статье этой последовательной логики нет и в помине. Все сплошь примеры мелких частных случаев и ничем не обоснованные утверждения. В самом деле, на каком основании он «кастрирует» антисионизм, противопоставляя его антисемитизму, кроме того, что «я так считаю» или «так надо считать», что так считают некоторые «смелые» журналисты, таковым должно быть мнение «нашего морального мира»? Мы же в своем определении антисемитизма (см. «Основы научного нтисемитизма») исходили из подтвержденных фактами реалий: когда и кем употребляется сей термин и в каком смысле, дабы не противоречить его устоявшемуся общеупотребительному значению. Конечно, каждый может с бухты-барахты приписать любому слову свой собственный смысл, например, я мог бы заявить, что под словом «антисемитизм» подразумеваю диагноз некоего психического заболевания, симптом которого состоит в том, что больной, как он только услышит слово «еврей» начинает буйствовать и биться головой об стенку. – Кто скажет, что я не имею права на подобное определение? Сам Нойман дозволяет нам это, заявляя: «Никто не вправе запрещать вам раздувать определения», так и мы не запрещаем Нойману их сужать. Но смотрите, что получается на примере моего «определения» и насколько оно в состоянии «контролировать факты». Как видите, я четко для себя разграничил, кого считать «антисемитом», а кого нет (это, скажем, «узкое» мое «определение»), и согласно моему «определению», получается, что Гитлер не антисемит, поскольку он не всегда бился головой об стенку, что-либо услышав про евреев. Но меня, наверное, спросят, откуда мне известно о действительном, а не гипотетическом, существовании подобного рода больных? Насколько часто такая болезнь встречается в медицинской практике, и представляет ли она такую уж серьезную проблему, о чем следовало бы говорить в плане глобального еврейского вопроса? Чтобы избежать подобной критики, я должен был бы изначально фактами обосновать свое определение «антисемитизма», показав, что такое явление действительно имеет место в природе, и оно является ключевой причиной тысячелетнего мирового конфликта, называемого еврейским вопросом.

Что делает автор настоящей статьи? Он не только никак не вскрывает и не определяет существенные причины гойско-еврейского конфликта, он вообще игнорирует тот факт, что такой конфликт существует, а вместо него, мол, существуют отдельные частные мелкие конфликтики: преступления отдельных израильских военных и «неполиткорректные» заявления некоторых еврейских деятелей, критиковать и осуждать которые никак не является антисемитизмом. Но у нас здесь возникает вполне логичный вопрос: а является ли сие одиозное поведение отдельных еврейских представителей результатом их личной моральной испорченности, порочности их партии или даже всего государства, или же они часть имманентно присущей всему еврейству парадигмы поведения – т.н. «семитизма», коему и противостоит наш пресловутый «антисемитизм»? Судя по всему, автор попытается отрицательно ответить на этот вопрос, так как для него «антисионизм не антисемитизм». Таким образом, он ставит «сионизм» каким-то отдельным, неизвестно откуда взявшимся и не имеющим никакого отношения к еврейству предметом. Но много ли, спросим мы, найдется самих евреев, которые согласны были бы отделить еврейскую национально-политическую компоненту – сионизм – от духовной – религии, культуры, традиций и определенных принятых в еврействе стереотипов поведения? Таких ведь можно по пальцам перечислить, ну, например: Иешаягу Лейбович, Натурей карта и кто еще – я не знаю. Но такие евреи, что интересно, никогда не были и не являются объектами нападок антисемитов, наоборот, антисемиты испокон веков были благосклонны к религиозным евреям, и, представьте себе, даже к таким, кто брезговал сидеть с гоями за одним столом и верил, что «лучшего из гоев следует убить». Так, Достоевский в своем «Дневнике писателя» свидетельствует: «Пусть я не тверд в познании еврейского быта, но одно-то я уже знаю наверно и буду спорить со всеми, именно: что нет в нашем простонародье предвзятой, априорной, тупой, религиозной какой-нибудь ненависти к еврею, вроде: "Иуда, дескать, Христа продал". Если и услышишь это от ребятишек или от пьяных, то весь народ наш смотрит на еврея, повторяю это, без всякой предвзятой ненависти. …Когда они молились (а евреи молятся с криком, надевая особое платье), то никто не находил этого странным, не мешал им и не смеялся над ними, чего, впрочем, именно надо бы было ждать от такого грубого, по вашим понятиям, народа, как русские; напротив, смотря на них, говорили: "Это у них такая вера, это они так молятся", – и проходили мимо с спокойствием и почти с одобрением. <…> …уверяю вас, что и в казармах, и везде русский простолюдин слишком видит и понимает (да и не скрывают того сами евреи), что еврей с ним есть не захочет, брезгает им, сторонится и ограждается от него сколько может, и что же, – вместо того, чтоб обижаться на это, русский простолюдин спокойно и ясно говорит: "Это у него вера такая, это он по вере своей не ест и сторонится" (то есть не потому, что зол), и, сознав эту высшую причину, от всей души извиняет еврея». Тем не менее антисемитизм в России был, и каковы же его истинные причины? – Разумный ответ здесь может быть только один: антисемиты ненавидели евреев за то, что непосредственно терпели от них зло. По Нойману же получается, что «еврейство» – нечто хорошее и святое, всем приносящее одно лишь добро, лишь только один «сионизм» нечто ужасное и преступное. Но тогда зададим очень простой вопрос: какому народу принадлежит государство Израиль, «сионистскому» или все же еврейскому? Кем себя считают сами израильтяне? И существует ли вообще некая мифическая «сионистская» нация? Да, конечно, нация-то одна – еврейская, но также верно, что не все евреи сионисты. ОК, допустим, но допустите и тот тривиальный факт, что и антисемитизм (даже антисемитизм Гитлера) также распространяется не на всех евреев. Но может быть все-таки, спросим мы, в еврействе наравне с хорошим и прекрасным содержится также и нечто преступное, что вызывает реакцию антисемитизма? – и вот тут-то мнения филосемитов и антисемитов разделяются, как относительно еврейства, так и относительно антисемитизма. Часть филосемитов вообще не понимает, что собственно отрицает в еврействе антисемитизм, другая утверждает, что таким объектом является суть еврейства – иудаизм (иначе «семитизм») – и это действительно так, однако тут же весь вопрос переворачивается ими с ног на голову: «антисемиты», мол, ненавидят в еврействе не худшие черты: жадность, коварство, высокомерие и т.п., а лучшие, такие, как трудолюбие, высокий уровень образования, крепкие семьи, религиозность – пусть даже ни один «антисемит» никогда в том открыто не признавался, ну ясно же, что все «антисемиты» лжецы.

Вот к этой группе филосемитов, что убеждены, будто «антисемиты» ненавидят евреев исключительно за хорошие черты, судя по всему, относятся и сам автор статьи, и его «левые» журналисты.

Какие же аргументы приводит Нойман в защиту своего тезиса? – ««Антисемитизм», – пишет он, – в прямом смысле слова не означает ненависть к семитам; если не путать этимологию с определением». – Как будто отсюда следует, что антисемитизмом не может быть критика сионизма – пустая схоластика. И потом, зачем опровергать тот тезис, который никто и никогда не утверждал? Это называется «бороться с ветреными мельницами». Привел бы уж хотя бы один примерчик: «Вот такой-то считает «антисемитизм» ненавистью ко всем «семитам», но я с ним не согласен», или: «Вот такой-то путает этимологию с определением». Но здесь как раз никто ничего не путает, кроме самого автора, тогда так и следовало бы ему написать: «Сначала я спутал этимологию с определением, но затем до меня дошло его истинное значение» – пустая промывка мозгов. И вот каково это значение в его собственном понимании: «Антисемитизм – это ненависть к евреям» – Но и тут я бы не стал определять «антисемитизм» как ненависть, как бы заманчиво для евреев такое определение ни было. Еврей, конечно, мне друг, но истина дороже. А истина состоит вот в чем: Ненависть – чувство. Если мы признаем «антисемитизм» чувством, то всякая его критика вообще оказалась бы бессмысленной, ведь, как говорится, «чувству не прикажешь», и вообще, о вкусах не спорят (в этом плане можно говорить о «юдофобии», однако мало найдется антисемитов, которые бы действительно страдали этим чувством и в том бы признались: «ненавижу – и все тут, сам не знаю, почему»). Но раз ты берешься критиковать антисемитизм, ты должен относиться к нему как к позиции, чем-то обоснованного (или пусть даже малообоснованного, но тогда докажи это), осуждения противоположной позиции еврейства.

Не желая признать антисемитизм политической позицией, Нойман сетует на то, что евреи сами начинают убегать из своего «понятия», так что становится и вовсе непонятным, что же в конце концов ненавидит антисемит, стояли бы евреи «на одном месте», тут бы мы и антисемита схватили за руку: «Но здесь мы немедленно наталкиваемся на почтенную игру в наперсточки еврейской идентичности: "Смотри! Мы – религия! Нет! раса! Нет! культурное сообщество! Нет, извините – религия!"». – Это точно. Филосемиты любят играть в такие игры, да еще хотят, чтобы с ними в них играли также и их оппоненты. Так, например, Геннадий Костырченко в статье «Из-под глыб века» пишет: «Солженицын не приемлет принятого на Западе определения принадлежности к еврейству по приверженности иудаизму и национальным традициям. Тут ему ближе расовый подход, хотя, по понятным причинам, он этого не афиширует, а наоборот, предпочитает всячески камуфлировать с помощью той же разноголосицы цитат». А Солженицын никак евреев не классифицирует ни как «расу», ни как «культуру», что весьма не по душе всякого рода эссенциалистам, любящим попререкаться относительно названий. Солженицын видит экзистенцию: вот есть люди, называющие себя евреями (не он им дал такое название), которые осуществляют преступную, смертельно опасную для России деятельность, и ищет пути, как решить эту проблему. Да, Солженицын весьма «провинился» перед всем, что «принято на Западе», не признав Березовского с Ходорковским «религиозной сектой», но если бы, предположим, кто-то иной стал бы критиковать еврейство чисто с богословских позиций, в частности, за антихристианский маразм, «светские» тут же бы завопили: «Да это же антисемитский поклеп! Мы никакого отношения не имеем к вашим религиозным спорам, мы нация, мы раса, ибо нас объединяет не идея, а кровь». Но тут, конечно, нашлись бы и те, кто стал бы критиковать эту расу за расизм. Но и на то нашлись бы у евреев оправдания, что-де расизм с еврейством ничего общего не имеет, ибо в еврейство и гои иногда принимаются, надо только по духу быть евреем, верить, как еврей. (Само собой разумеется, что «расизм» как политическое понятие ничего общего не имеет с научным антропологическим понятием «раса». Политический расизм всегда выступает в форме «нашизма» – социальной парадигмы, по тем или иным признакам выделяющей «своих» в некую высшую, особопривилегированную касту – в этом суть расизма, а не в том, что он, якобы, в своем классическом варианте, различает негра от европейца не по цвету трусов, а по цвету кожи). И вот наш circulus vitiosus (порочный круг) замкнулся, начинай все сначала: «Где деньги взял? – в тумбочке...». В общем, это игра для дураков. Всякий сведущий в законе человек легко выйдет из нее, сказав: «Кто бы вы ни были, мы осуждаем вас как преступников, причиняющих страдания невинным жертвам. Нам все равно, как вы называетесь, закон у нас для всех один, и он судит не название и не чувства, а конкретные преступные деяния. Это подобно тому, как если бы поймали на базаре карманника с поличным и говорят ему: «ты вор», а он в ответ: «Да что вы! Я религиозный человек» или: «Нет, я брюнет», или: «Я поклонник Сарит Хадад». Какое имеет еврейская раса или культура или даже религия ко всем тем преступлениям, в которых обвиняют евреев антисемиты, взять хотя бы тот же «Майн кампф» или «Протоколы сионских мудрецов»?

Понимая всю практическую бесполезность скользкого и расплывчатого ярлыка «антисемит», автор хочет обуздать его «наперсточные» скачки, закрепив как бы в одной, удобной ему точке. Для этого прежде всего ему надо переубедить своих коллег «наперсточников» продолжать их рискованную игру: «Расширение понятия "антисемитизм", чтобы покрыть все политически неприятное Израилю, – это палка о двух концах». Однако и те «наперсточные» игры, и ноймановское сужение термина суть не что иное, как образцы все того же типично эссенциалистского ярлыкового мышления. Мол, не важно, что именно ты говоришь, в чем конкретно ты обвиняешь евреев, важно какое клеймо поставили на тебе и твоих словах. Причислили тебя к «антисемитам» – ты исключен из дискурса, если признали только «антисионистом» – кто знает, может еще и помилуют.

Неудобство «раздувания термина» Нойман пытается продемонстрировать своим друзьям-оппонентам на наглядном примере, как бы временно приняв их точку зрения:

«Расширим понятие «антисемитизм» насколько этого хотят сторонники Израиля: антисемитизм это ненависть к еврейской расе, или культуре, или религии, или ненависть к сионизму. Ненависть, или неприязнь, или оппозиция, или небольшое недружелюбие». – Здесь чисто с формально-логической точки зрения все выглядит как будто верно: от общего к частному, от широкого к узкому, от абстрактного к конкретному. И все бы было замечательно, если сие «широкое» определение было бы правильным и корректным. Но чтобы вы сказали на такое, например, утверждение: «Давайте пробуем определить сионизм так широко, как любой противник Израиля когда-либо того хотел» и намешаем сюда: «это способ решения еврейского вопроса через эмансипацию еврейства», «это международный жидо-масонский заговор», «это одна из еретических разновидностей иудаизма», «это идея, предполагающая право евреев иметь свое государство», «это идея мирового еврейского господства», «это засилье евреев в России» – все эти определения имеют место в антисионистском дискурсе, но как, скажите мне, можно пользоваться ими одновременно при таком явном противоречии друг другу? Но «широкое определение» не предполагает «винегрет», под широким подразумевается определение через понятие наиболее широкого класса. Например, мы можем широко определить сионизм, сказав, что это еврейский национализм, а дальше, кто хочет, может его конкретизировать так, как ему угодно: национализм культурный, преступный, локальный, глобальный, фашистский, умеренный и т.п. Аналогично и антисемитизм. Прежде всего нужно выделить ОДНУ наиболее общую характерную особенность этого предмета, и ей будет не что иное, как отрицание каких-то специфических, только евреям присущих качеств, а вот каких – пожалуйста, конкретизируйте дальше в более узких определениях. Но если мы изначально принимаем ложные посылки (в виде некорректных определений), то даже при самых правильных модусах силлогизма, мы придем к ложным выводам.

Но вовсе не абсурдность такого «широкого определения» не устраивает автора, адекватность истине его, судя по всему, мало волнует, больше он озабочен тем, что таким определением трудно клеймить антисемитизм как нечто ужасное, а ему это, вполне понятно, очень хочется:

«Чем больше вещей считаются "антисемитизмом", тем более допустимым представляется антисемитизм». – Ну это, согласитесь, для кого как. Некоторые евреи, например, считают «антисемитизмом» слушание «Страстей по Иоанну» Баха – ну что ж, каждому свое, значит для них и Бах ужасен, да и вообще весь гойский мир, с еврейской точки зрения, был испокон веков ужасным и преступным, потому и сказано в Талмуде: «Лучшего из гоев убей» – куда еще шире можно придумать определение антисемитизма – все, что от гоев, мерзко и ужасно и суть антисемитизм. И евреи веками жили с таким «широким пониманием антисемитских вещей», от чего менее «ужасными» они им не казались. Но если уж тебе так мил гойский мир, то зачем ты остаешься евреем? О таких позициях по-русски говорят: «И рыбку съесть, и на хуй сесть».

Продолжим рассматривать аргументы Ноймана:

«Мы можем добавить: раз мы обязаны выступить против поселений, мы обязаны быть антисемитами». – Ну а почему бы и нет? Конечно, политика оккупации и незаконных поселений – это чисто сионистская работа, и критикуя ее, мы выступаем прежде всего как антисионисты. Но с другой стороны, наш антисионизм состоит вовсе не в том, что мы не хотим, чтобы на карте мира существовало государство с названием «Израиль» и в нем селились люди, называющие себя израильтянами или евреями, мы всего лишь хотим, чтобы это государство не было расистским – а вот для этого оно должно прекратить быть еврейским, и стать государством всех проживающих на его территории граждан, также и уважающим права других государств и народов. И здесь мы опять приходим к антисемитизму, ибо расизм присущ не столько собственно сионизму как государственной идее, сколько самому еврейству, от парадигмы которого он неотделим так же, как неотделим от гадюки яд.

«Благодаря инфляции определения, некоторая форма «антисемитизма» стала нравственно обязательной». – Демагоги чертовы! Все бы им в своих «моральных» вопросах ковыряться – как бы свое «респектабельное реноме» не потерять и буржуазную «политкорректность» соблюсти – тем лишь отвлекая внимание дураков от вопросов правовых, элементарно юридических. Мы же не спрашиваем, «морален» ли антисемитизм, так же как мы не спрашиваем, «морально» ли еврейство, мы предоставляем право каждому самому, наедине со своею совестью, решать моральные вопросы, самому выбирать, кого любить, кого не любить, кого одобрять, кого порицать (морально). Мы ставим другой вопрос: законен ли антисемитизм или преступен, а если преступен, то в чем? С другой стороны, мы также спрашиваем: преступно ли еврейство? И если преступно, то до каких пределов его преступления может терпеть наше правосудие. Теперь возникает третий вопрос: является ли антисемитизм «преступным», когда он требует торжества правосудия и соблюдения прав человека, безотносительно, еврея ли или гоя? – Вопрос получился абсурдным, это то же самое, что спросить: преступно ли правосудие? Ну что поделаешь, такова абсурдная логика филосемитов, опровергать которую приходится логическим приемом reductio ad absurdum (сведением к абсурду). Таким образом, там, где антисемитизм не является справедливым и законным, мы его осудим – и все дела. Впрочем, для Закона нет никакой разницы, как вы там чего назовете, факт тот, что ни одно современное законодательство, даже израильское, не только не признает «антисемитизм» преступлением, но и никак не употребляет и не разъясняет это понятие, и даже вообще не знает, что это такое. В самом деле, предположим, что кто-то решил законодательно запретить «антисемитизм», тогда ему нужно было бы дать четкое определение сему «преступлению», и отнюдь не так, как то делает г-н Нойман, а подробно разъяснить, какие конкретно действия под него подпадают, а какие нет. Что вы здесь нам могли бы конкретно привести? – Давайте переберем досье антисемитов и попробуем что-нибудь там выбрать. Такие преступления, которые часто упоминаются в «мониторинге антисемитских происшествий», как хулиганство, вандализм, клевета имеют в Уголовных кодексах разных государств свои соответствующие статьи, которые не различают ни национальность преступника, ни национальность его жертвы. Настоящая Фемида слепа, она не может видеть никаких антисемитских или проеврейских мотиваций, с другой стороны, даже сама попытка судить преступления с позиций тех или иных национальных интересов является неприкрытой формой преступного дискриминирующего расизма и ничем иным.

«Чем больше расширяется понятие антисемитизма, включая в себя оппозицию израильской политике, тем лучше оно выглядит». – Да, бывает антисемитизм преступный, проявляющийся в нацизме, терроризме, бандитизме, а бывает законный, проявляющийся в демократии, в правозащитной деятельности, в патриотизме, если в последнее время антисемитизм стал проявляться во все более законных формах, то честь ему и хвала. Что поделаешь, придется это признать. И кто знает, может, когда-нибудь и само еврейство будет «выглядеть лучше», если перестанет творить зло и начнет придерживаться законов международного права.

«Можем ли мы сказать, что антисемитизмом являются обвинения, не только израильтян, но и евреев вообще в их соучастии в этих преступлениях против человечества?». – Нет, не можем. Не всякое обвинение еврея, даже в самом ужасном преступлении, является антисемитизмом. Для настоящей антисемитской критики преступление должно быть характерно сугубо для еврейства, всякие же прочие просто не в счет. Например, известны случаи мужеложства в некоторых ортодоксальных еврейских ешивах, и даже среди раввинов, но, не являясь сторонниками мужеложства вообще, другие раввины стараются замять эти инциденты, дабы не выносить сор из избы. Ни один антисемит не скажет, что мужеложство типично для еврейства, но и даже если бы все евреи грешили им повсеместно, это вряд ли стало бы причиной еврейского вопроса и антисемитизма. Точно так же не типичны для еврейства и военные преступления, поэтому их непосредственное осуждение не может считаться антисемитизмом. Другое дело еврейская круговая порука, покрывающая и защищающая от внешней гойской критики любое еврейское преступление, будь это геноцид палестинского народа, финансовые махинации того или иного олигарха или акт сексуального извращения. Взять к примеру тот же пресловутый «кровавый навет». То, что ритуальные убийства бывают вообще, ни для кого не секрет (почему бы тогда не обвинить в «кровавом навете» Стравинского за его балет «Весна священная»?), однако только по отношению к преступнику еврейской национальности даже само подозрение и попытка привлечь его к законному суду считается чем-то «морально» нестерпимым. И тут Нойман (ох, либерал!) великодушно пытается «пожаловать» нам те права, которые мы и так имеем. Он как бы говорит: некоторые евреи отнюдь не безгрешны, они тоже иногда могут совершать преступления, которые вы вполне вправе морально осуждать, ибо это не антисемитизм. Спасибо, благодетель, мы их и так осудим, без всякой связи с антисемитизмом, антисемитизм просто не должен пачкать руки ни как о пидорасов, так и ни о Барухов Гольдштейнов, его задача осудить не отдельные преступления отдельных евреев, а все еврейство как преступный модус вивенди. Нойман это чувствует, потому пытается поскорее сдать заведомо проигрышные позиции, чтобы удержать главную цитадель – еврейство.

«Сравните их, например, с утверждениями о том, что немцы вообще были замешаны в аналогичных преступлениях. Это никогда не означало, что каждый последний немец, человек, женщина, идиот и ребенок, был виновен. Это означало, что большинство немцев было виновно». – Это сравнение не совсем корректно, ибо, говоря о немцах, (те же евреи) имеют  в виду народ или нацию, в то время как еврейство берется антисемитами только как кланово-мафиозная организация. Вот если бы среди немцев действовала какая-нибудь национально-религиозная секта, со своей идеологией, уставом и парадигмой поведения, что, в общем-то и было, но не столь явно, как у евреев, и эта секта совершала бы преступления, то каждого члена этой секты можно было бы привлечь к ответу, сказав: если ты осуждаешь свою организацию, то почему ты с ней не порвал? То же самое можно спросить и у особо «самокритичных» евреев: если ты осуждаешь еврейство, то почему ты еврей? Ведь выход из еврейства никогда никому не заказан, и ни один антисемит не осудит еврея, ставшего по другую сторону баррикад от своих заблуждающихся соплеменников. Поэтому утверждение Ноймана, будто антисемиты предъявляют иск ко всякому, кто так или иначе называется «евреем» без разбору, так же, как в свое время евреи предъявили его ко всем немцам, мягко говоря, является неправдой.

«Если бы много евреев высказались, то это имело бы огромный эффект. Но подавляющее большинство евреев и в огромном большинстве случаев молчат, и это потому, что они поддерживают Израиль». – Нет, не потому, а потому, что они евреи. Иными словами, евреи и есть «Израиль». Эти понятия неразделимы. Нельзя «не поддерживать» самого себя, для этого прежде всего нужно стать кем-то другим, изменить самого себя. Израиль является государством и представителем не «израильской» нации и не «сионистской», а всех евреев, как и записано в Декларации Независимости. Смешно требовать от волка, чтобы он не выл по-волчьи. Нас же интересует другой вопрос: кто из гоев и зачем поддерживает еврейский фашизм.

«Сейчас, может быть, и следовало бы целиком отбросить понятие коллективной ответственности; возможно, какой-нибудь умный человек и убедит нас, что мы должны сделать это». – Вот мы и убеждаем вас выйти из «коллектива».

«И если понятие коллективной ответственности отвергается, то все еще было бы разумным сказать, что многие, возможно большинство взрослых еврейских индивидуумов, поддерживают государство, которое совершает военные преступления, потому что это просто правда. Так, если подобного рода высказывая являются антисемитизмом, то вполне разумно быть антисемитом». – Антисемитизмом (в прямом смысле слова), как мы уже сказали выше, подобного рода высказывая не являются, так же, как они не являются ни антифеминистскими, ни гомофобскими, ни антипедофильскими, однако отсюда вовсе не следует, что антисемитом быть неразумно, так же как «подобные высказывания» вовсе не утверждают, что «разумно» быть феминисткой, лесбиянкой или пидорасом.

«...необходимо сделать выбор. Вы можете использовать термин «антисемитизм», как дополнение к вашей политической платформе, или вы можете использовать его как выражение осуждения, но вы не можете сделать и то и другое одновременно». – Но мы вполне можем одновременно не делать ни того, ни другого.

Итак, переходим теперь к рассмотрению «узкого определения» термина, что должно, по мнению автора, навеки пригвоздить всех антисемитов к позорному столбу:

«Было бы надежным ограничить антисемитизм исключительно рамками расовой ненависти к евреям, нападающей на людей просто потому, что они родились евреями». – Ну нет такого «антисемитизма» вообще, просто не существует в природе, хотя о нем и много говорят. Даже «махровый антисемит» Шульгин в своей книге «Что нам в них не нравится» разделил антисемитизм на три вида: расовый, политический и мистический, но, описывая «расовый антисемитизм», он так и не смог подкрепить сию разновидность ни одним конкретным примером, кроме общих гипотез: «...я лично плохой антисемит в смысле расовом. Есть люди, которые евреев просто “не переносят”. Бесполезно таких спрашивать, что им в евреях не нравится. Не нравится все. Начиная с физических качеств – наружности, черт лица, горбатого носа, оттопыренных ушей, кривой спины... Вот я это написал и почувствовал, что сразу же выходит как-то оскорбительно для евреев. Между тем, что же я говорю такое – плохое?» Если вы считаете, что таковой есть, то приведите хотя бы один конкретный пример, сказав: вот это классический антисемитизм. Я лично таких примеров не знаю. Даже гитлеровский нацизм, при всем его известном расизме, в отношениях к евреям имел чисто политический характер (евреи уничтожались не в соответствии с расистской идеологией и не по причине их каких-либо расовых отличий от арийцев). Об этом даже осмелились написать ортодоксальные раввины Дэннис Прейгер, Джозеф Телушкин в своей книге «Почему евреи?»:

«Утверждая ту упрощенную точку зрения, которая сводит юдофобию нацистов к расизму, мы опять совершаем фундаментальную ошибку, присущую другим современным теориям антисемитизма – мы деиудаизируем антисемитизм. Нет ли здесь попытки выдать желаемое за действительное? В данном случае, кажется, трудно противостоять простой логике: нацисты ненавидели «неарийцев», евреи – «неарийцы», поэтому нацисты ненавидели евреев. Однако лишь евреи были такими «неарийцами», которых нацисты попытались полностью уничтожить. Сущностью нацизма был антисемитизм, а не расизм.

Нацизм ненавидел евреев не потому, что он являл собой расизм. Наоборот, нацисты прибегли к расистской идеологии потому, что были антисемитами. Первопричиной являлась юдофобия. Расовые обоснования юдофобии понадобились для того, чтобы объяснить новую черту нацистского антисемитизма. В то время как все другие антисемиты верили, что еврей может измениться и стать подобным им, нацисты и Гитлер отрицали такую возможность. Рожденный евреем всегда будет евреем. В «Майн Кампф» Гитлер писал: «И на новом языке (еврей) будет выражать старые идеи. Его внутренняя природа не изменилась... еврей... может говорить на тысяче различных языков, но, тем не менее, останется евреем. Сущность его характера осталась прежней... Это все тот же еврей». Евреи стремятся завладеть господством над нееврейским миром различными путями: посредством христианства, марксизма, социализма, капитализма, демократии. Все это изобретения евреев и они несут ценности евреев, независимо от того, какие нееврейские маски на них надевают».

Хорошо, если вы не можете доказать это фактически (привести пример), опишите хотя бы ваш гипотетический расовый антисемитизм теоретически: перечислите, пожалуйста, за какие конкретно «расовые отличия» преследуются евреи «расистами».

О! А вот и сам пример:

«Они утверждали, что ненавидели евреев, потому что они претендовали на то, чтобы господствовать над арийцами. Ясно, что такой взгляд должен считаться антисемитским, принадлежит ли это циничным расистам, которые понапридумывали все это, или дуракам, которые проглотили его». – Да, теперь-то уж точно ясно, что всякие серьезные претензии к евреям автором рассматриваются как циничный расизм или бред дураков. Обвиняйте, мол, евреев в чем угодно, только не трогайте «святая святых» – не мешайте им господствовать. Однако вспомним, что является коренным вопросом всякой революции по Ленину? – Это вопрос о власти, не так ли? Так и коренной вопрос еврейского вопроса есть не что иное, как вопрос о власти. И так же, как расизм никакого отношения не имеет к революциям, он же никакого отношения не имеет и к еврейскому вопросу. И заметьте, опровергнуть тезис о еврейском господстве автору совершенно нечем, кроме достойного разве что базарных баб и запрещенного научной логикой приемом «argumentum ad hominem» (аргументом к человеку), например: «так думать могут либо расисты, либо дураки» – да пусть трижды расисты и дураки, из этого еще вовсе не следует, что они не правы.

Однако смотрите, как интересно получается: вы ж только что сами раскрыли перед нами истинные интересы «антисемитов»: все, что они хотят, это сбросить с себя еврейское иго, и больше ничего. Им не нужны ни еврейская вера, ни еврейская культура, ни еврейская кухня, и уж тем более еврейский нос. Причем, вы здесь не можете утверждать, что все вышесказанное «ложь антисемитов», это как евангельское «ты сказал» (Мф. 26:64): «ненавидят за претензию на господство» – и вы это называете «расизмом»? – Да, Оруэлл может спать спокойно!

Вот, казалось бы, худо ли бедно, но ясно, какой «взгляд должен считаться антисемитским» – неприятие еврейского господства, но наш добросовестный «друг народов» хочет опять пройти все по второму кругу, дабы еще раз продемонстрировать свой либерализм в том, какие широкие права готов он предоставить нам в свободе проявления враждебности к евреям:

«Но не всякая "враждебность к Евреям" даже если она означает враждебность к подавляющему большинству евреев, должна считаться антисемитской. Даже если вся эта враждебность направлена к иудаизму или еврейской культуре». – Но никто «всякую» таковой не считает. Опять наш полемист опровергает тезис, который никто и никогда не утверждал. С кем он, интересно, спорит?

«И даже широко распространенная, коллективная неприязнь к той или иной культуре, обычно безвредна». – Может быть, не знаю, может быть, также где-то существует и коллективная неприязнь к еврейской культуре, которая также «обычно безвредна», но это опять-таки совершенно нерелевантно нашему вопросу. Перечитайте «Протоколы сионских мудрецов» или «Майн кампф» и вы не найдете там ни строчки, где бы вопросу о «культуре» приятной ли, неприятной, уделялось бы какое-либо внимание. Наоборот, мы нередко слышим от многих иудо-расистских ястребов заявления типа: «Я сам еврей неверующий», или: «В культуре я интернационалист», или: «Кондовые местечковые евреи мне самому противны» и т.п. Да и сам Нойман в отношение еврейской культуры признается: «я пришел к тому, что разлюбил ее». А правда состоит в том, что еврейская парадигма, которая только и являлась испокон веков объектом антисемитизма, чужда всякой культуре, даже еврейской. Нам же, при всем нашем антисемитизме, ничто не мешает восхищаться хасидской мудростью, ценить литературный талант Агнона, умиляться бытом «местечковых» евреев, говорить на иврите, петь прекрасные израильские песни.

«Даже все действия и отношения, вредные для евреев вообще не должны рассматриваться как антисемитские?». – Вот интересно, почему? Это все равно, что сказать: не все действия, направленные против врага служат интересам борьбы с ним. Другое дело, что не все формы борьбы с врагом законны и моральны, а потому не все они могут быть приемлемы.

«Если антисемитизм берется как термин осуждения, то он может применяться и помимо явно расистских действий или мыслей или чувств, но он не может примениться помимо явно несправедливой и серьезной враждебности к евреям». – Это мы тоже «проходили». Старое банальное определение антисемитизма, о котором я писал в своей книге:

«Правда, существует еще одно определение антисемитизма, которое почему-то очень не нравится многим евреям: «Антисемит тот, кто не любит евреев больше, чем они того заслуживают» (эти евреи, видимо, полагают, что у гоев вообще не может быть никаких причин хоть для малейшей нелюбви к «избранному» народу), иными словами, здесь антисемитизм определяется как несправедливое отношение к евреям. Однако нам это определение тоже не нравится, но по другой причине – потому что содержит в себе логическую ошибку, называемую предвосхищением основания (petitio principi), когда заранее вносится тот тезис, который требуется доказать впоследствии. Примерно та же ошибка заключена и в определении Энциклопедического словаря: «Антисемитизм – форма национальных и религиозных предрассудков и нетерпимости, враждебное отношение к евреям». И в самом деле, ведь ни один же антисемит не считает, что его претензии к евреям несправедливы, а его мнение о евреях – предрассудки, поэтому тот, кто с ним не согласен, должен прежде опровергнуть его доводы в пользу своей позиции, но, заранее ставя клеймо, ни о какой корректности спора уже речи быть не может, и таким образом всегда в подобных дискуссиях образуется порочный круг (circulus vitiosus): хотят доказать, что антисемитизм несправедлив, основание: потому что антисемитизм есть несправедливость к евреям. Поэтому мы вынуждены удовлетвориться тем определением, что антисемитизм есть выражение всякого противостояния еврейству, как справедливого, так и несправедливого» (Основы научного антисемитизма).

Вот и еще примеры «махрового расизма антисемитов»: 

«Нацисты составляли исторические фантазии, чтобы оправдать их нападения; так же поступают современные антисемиты, которые доверяют Протоколам сионских мудрецов». Что такое «фантазии»? Всякая фальшивка имеет за собой определенный оригинал, и если бы нацистские «фантазии» не имели бы под собой никакой реальной почвы, то кто бы им поверил? Нацисты нацистами и Бог им судья, но и остальной народ держать за дураков не надо. Потом интересно, как на основании доверия «Протоколам сионских мудрецов» можно оправдать нападение на какого-нибудь частного еврея, даже если будет неопровержимо доказано, что он лично собственной персоной является самым достоподлиннейшим «сионским мудрецом»? Может быть оправдан арест как мера пресечения и суд над преступником, но никак не расправа Линча. Такой суд даже нацисты не оправдывали, вот, например Игорь Шафаревич в своей книге «Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России» приводит такие данные: «...после погромов 1938 г. в Германии («Кристальная ночь»), тоже вызванных терактом против немецкого дипломата, известный социолог Клаудиус-Мюллер опросил (с обязательством сохранения тайны) 41 члена национал-социалистической партии об их отношении к этому событию. Из них 63% выразили безусловное возмущение, 32% дали неопределенный ответ и только двое одобрили погром, «так как на террор надо отвечать террором». Но и в этих двух злополучных ответах мы видим основание: террор, причем конкретный, а не теоретические взгляды каких-то там вымышленных «мудрецов». Фантазирует наш антисемитофоб, явно фантазирует, однако мало кто, кроме заинтересованных в том филосемитов, его фантазиям поверит, слишком уж они беспочвенны.

Пойдем дальше:

«Так поступают расисты туалета, которые сетуют на еврейское господство в экономике». – Вот оно что! Вопрос о господстве в экономике оказывается вопросом не экономическим и даже не политическим, а расовым, достойным «туалетной» дискуссии. Однако здесь надо отметить своего рода новое научное слово в антропологии. Помимо цвета кожи, формы черепа, кучерявости волос и т.п., несомненно, расовым признаком человеческой породы является его успех или неуспех в экономической деятельности.

В общем, все эти примеры и служат «определением» антисемитизма в узком смысле, как то резюмирует сам автор:

«Это – антисемитизм в узком, отрицательном смысле слова. Его действие, или пропаганда предназначена травмировать евреев, не потому, что этим хотят предотвратить какие-то еврейские действия, а потому что евреи есть те, кто они есть». – Во-во, травмировать. А как там выше у Ноймана говорилось, о «травмировании» американцев и французов: «Французская культура, например, казалась, повсеместно не любима в Северной Америке, и никто, включая французов, не рассматривал это как своего рода расовое преступление... Много людей не любят американскую культуру; некоторые бойкотируют американские товары. Как подобное отношение, так и действия могут вредить американцам вообще, но в том также нет ничего морально предосудительного. Определяя эти действия как антиамериканизм, это будет только означать, что некоторый антиамериканизм совершенно приемлем» – значит, и «травмировать» в какой-то степени допустимо. Или далее: «Разумно обоснованная оппозиция израильским политикам, даже если та оппозиция травмирует всех евреев, не подходит к этому описанию». Но антисемиты, как было уже сказано, причем сказано Нойманом, евреев не любят не за культуру и даже не за преступления тех или иных израильских политиков, а за господство, иными словами, за политические преступления, совершаемые повсеместно, где бы ни проживали евреи. Обвинения в таких преступлениях травмируют евреев – это понятно. А разве не «травмируют» карманника, когда его ловят с поличным? Если бы на евреев просто наводили поклеп, они бы могли его легко опровергнуть, но для этого им нужно прежде всего прекратить продолжать совершать свои преступления, но этого им никак не хочется, им выгоднее принимать обиженную позу, но продолжать делать то, что они делают (евреем быть очень выгодно, причем, везде). Это подобно рассуждению израильтян, которые говорят: «Больше всего мы хотим, чтобы нас не убивали террористы, ничто нам так не дорого, как жизнь наших детей». – Так ли? – А почему же, – спросим мы, – вы тогда не хотите отдать палестинцам и пяди отобранной у них земли или признать их гражданское равноправие? Шекель из госбюджета вам жалко потратить на помощь их нуждающимся, жадность застилает вам глаза. Во имя чуть большего материального благополучия в Израиле вы готовы действительно рисковать и своей жизнью, и жизнью ваших детей (евреи как нация тысячелетиями формировалась из авантюристов). Любили бы детей – делали бы что-нибудь для мира. Потом, что значит «потому что евреи есть те, кто они есть» – сущая тавтология. Ну что ж, допустим, что «антисемит» «травмирует» еврея несправедливо и незаслуженно, но все-таки делает он сие не просто из любви к искусству, наверно, что-то же  понуждает его в той или иной форме проявлять враждебность к еврею, каковую он почему-то не проявляет ни к кому иному. Стало быть, в глазах антисемита евреи не являются теми, кем, по его моральным критериям, должны являться порядочные люди. Тысячи народных антисемитских анекдотов все свидетельствуют о том же, и ни одного нет, который бы высмеивал еврея за то «что евреи есть те, кто они есть». Русских высмеивают за простоватость, чукчей – за туповатость, а евреев... – ну, в общем, за то, что они «евреи» – и это что, по вашему, смешно? – Да, смешно, потому что это вовсе не смешно.

Итак, «узкое определение» антисемитизму дано, каковы же его преимущества по сравнению с «широким определением», с точки зрения Ноймана? Профессор их видит в следующем:

«Итак, я предложил, что лучше всего пользоваться узким определением антисемитизма, так, чтобы никакое действие не могло быть одновременно и антисемитским и нравственно приемлемым». – Но даже сам Вильгельм Марр – автор термина «антисемитизм» вовсе не предполагал обозначать им нечто «нравственно неприемлемое».

«Несомненно, есть подлинный антисемитизм в арабском мире: распространение Протоколов сионских мудрецов, мифы о краже крови гойских младенцев. Это совершенно непростительно». – Как пример проявления «расового антисемитизма» или «антисемитизма в узком понимании слова» автор приводит еще одно конкретное действие, а именно: «распространение Протоколов сионских мудрецов». Но извините, при чем тут «расизм»? «Протоколы», наоборот, являются наглядным манифестом именно политического антисемитизма, и в самих «Протоколах» нет и намека ни на расизм, ни на культуру, ни даже на религию. Совершенно ясно, что автора, писавшего «Протоколы», абсолютно не волновали подобного рода вопросы, но он в этой своеобразной памфлетно-гротескной форме выражал свой протест совсем против иных вещей, а именно, против преступной деятельности  буржуазной «жидомасонской» олигархии. – Это ясно практически каждому антисемиту, который когда-либо анализировал «Протоколы» или ссылался на них. Может быть, наши уважаемые филосемиты здесь также скажут, что, критикуя «Протоколы», антисемиты нападают на  «самые лучшие черты, присущие еврейству»? Или, может быть, тем самым антисемиты пытаются поставить свою расу на место сионских мудрецов, претендуя на мировое господство? Если отрицание права отдельных рас на господство суть «расизм», то мы все «расисты».

«Вы должны просто принять, что антисемитизм есть зло...». – Это мы охотно принимаем, более того, мы признаем, что сие «зло» нам насущно необходимо, как об этом я писал в своей книге:

«Существует мнение, что антисемитизм – это зло. Да, то, что антисемитизм зло для евреев – это несомненно, мы с этим и не собираемся спорить, более того, скажем, что всякая практическая борьба с еврейством суть причинение зла конкретным евреям, так же, как и наоборот, хотя евреи редко идут против гоев с открытым забралом, чаще вредя им под видом «доброжелателей». Однако не всегда и не всякое зло должно быть порицаемо и отвергаемо, ибо зло бывает этически как оправданным, так и неоправданным – это базисное положение о границах допустимого и недопустимого необходимо хорошо для себя определить любой из борющихся сторон. Что мы называем «злом»? – Всякий вред, причиняемый людьми друг другу, как и несправедливый (преступление), так и справедливый (наказание); вред как телу, имуществу, так и душе: обида, подрыв репутации, авторитета и т.п. А хорошо ли вообще как-либо вредить людям? Нет, не хорошо, и это всегда противно природе человека обижать себе подобных, наоборот, помогать, спасать, любить, давать радость всем и каждому всегда приятно и желательно, но к сожалению, иногда приходится, например, врачам, дабы спасти человека от большего вреда, (смерти), прибегнуть к болезненному курсу лечения, так и всякий, кто любит людей, не сможет обойтись без определенного количества зла. У нас также нет цели никого обижать и огорчать, пусть то даже самых отпетых злодеев, даже справедливо заслуживающих наказания, единственно, что нам нужно – это воспрепятствовать злодейству по отношению к слабым, потому нам и требуется «зло» как средство защиты и не более» (Основы научного антисемитизма).

«...сделать иначе, означает поместить себя вне нашего морального мира». – И это мы сделаем весьма охотно: с ВАШИМ «моральным миром» у нас действительно нет ничего общего, так же как нет ничего общего и с уголовным миром. С нас достаточно было бы жить в мире права, где живут по принятым четким законам и правилам, а не «по понятиям», и тогда без вашей «морали» мы как-нибудь уж обойдемся.

«Мы должны спросить, сколько вреда принес антисемитизм, или, вероятно, принесет, если не в прошлом, то сегодня. И мы должны спросить, где такой вред мог бы произойти, и почему». – Мы спрашиваем иначе: «сколько вреда принес еврейский вопрос, или, вероятно, принесет, если не в прошлом, то сегодня?». Почему такой вред происходит – мы тоже спрашиваем, однако видим здесь причиной зла не некий мифический «антисемитизм», а противостояние двух совершенно реальных сторон конфликта (субъектов еврейского вопроса) – еврейства и гойства. Кто кого здесь использует, против кого и в чьих интересах – это уже частная конкретизация того общего факта, что между евреями и гоями идет постоянная игра-борьба, следствием которой, а не причиной, является антисемитизм, как естественная реакция жертв этих еврейско-гойских интриг. Решить эту проблему можно только одним путем – положив конец дихотомии евреи – гои, уравняв всех в гражданских правах. Это и есть настоящий антисемитизм – позиция, отрицающая право евреев отличаться от гоев каким бы то ни было особым статусом, но принести такой антисемитизм может, по нашему мнению, только добро, как гоям, так и евреям.

«Если есть вероятность, что у антисемитизма и будут ужасные последствия, то они намного более вероятны в Западной Европе». – Само собой разумеется, что «ужасные последствия» более вероятны там, где евреев лучше знают, где простые люди постоянно испытывают на себе их гнет в виде повседневно проявляемого засилья в структурах власти, в СМИ, экономике и просто в быту. Восточные народы, среди которых евреи в массе своей, давно уже не живут, на своем личном опыте так остро не ощущают это засилье, да и в прошлом объектами антисемитизма испокон веков были исключительно европейские евреи, а не какие-нибудь там горские или бухарские, хотя определенные трения между общинами также и на Востоке всегда существовали, но они всегда имели временный и локальный характер и не перерастали в перманентный и глобальный конфликт, каковым является еврейский вопрос в Европе. Иными словами, восточные евреи не подрывали экономику, не подчиняли себе культуру и устои тех народов, среди которых они жили. Поэтому эти народы могут иметь к евреям вообще, и к своим евреям в частности, только чисто антисионистские претензии: за притеснения израильтянами палестинцев, за международный империализм, и своим за поддержку враждебных им и далеких от них государств Израиля и США. Так, например, в Иране единственные «антисемитские» инциденты ограничились лишь обвинением нескольких иранских евреев в шпионаже в пользу Израиля (так же, например, где-то могли бы заподозрить в шпионаже в пользу Турции представителей турецкой общины, да и дело Джонатана Полларда в США не следует забывать, которое евреи, дабы не портить отношений с могущественной державой, не спешат заклеймить «антисемитской акцией»).

 «Конечно, очень неприятно, что примерно полдюжины евреев было госпитализировано». – Ну это, согласитесь, кому как. Может быть, вам гораздо приятнее было бы услышать о том, что сотни возмущенных протестующих людей избиты и брошены за решетки «справедливой» полицией за «неполиткорректное» поведение. Но иногда и на нашей улице бывает праздник, так что уж дайте порадоваться и не обессудьте.

«Такая реакция является адекватной только тогда, когда расистские нападения происходят в обществах, безразличных или враждебных к гонимому меньшинству». – Нет, такая реакция адекватна только тогда, когда общество безразлично к голосу протеста беззащитного меньшинства, выражаемого в отчаянных нападениях на представителей властьимущего большинства. Если «меньшинство» (подобно евреям) не совершает ни на кого нападений, значит, оно не такое уж и гонимое. Как сказал Мартин Лютер Кинг: «По своей сути, бунт – это голос тех, кого не хотят выслушать». С другой стороны, нельзя списывать со счетов и возможность провокаций. Властям выгодно представить гонимое меньшинство в глазах общественности «плохим», для этого они всячески поощряют и разжигают его агрессивность. Есть случаи, когда сами евреи ловились в «нападениях на самих себя» (евреи умеют создавать себе искусственный бутафорский «антисемитизм»), так, например, неопровержимо доказано, что взрывы в багдадской синагоге 50-х годов были делом рук агентов израильского «Мосада», но это грубая работа, гораздо тоньше и надежнее действовать через подставных лиц из гойского отребья, что могут по заказу хоть погром на еврейском кладбище устроить, хоть кровавый теракт провести, причем в тот момент, когда евреям это нужно.

«Положение евреев гораздо ближе к положению белых, которые, конечно, также являются жертвами расистских нападений». – Безусловно, причем, такое положение у евреев появилось не только сегодня, но так было, между прочим, испокон веков. Евреи нигде и никогда не были «национальным меньшинством», они всегда были в положении «господствующей расы», осуществляя свой расизм сверху. Очевидно, что автор не желает видеть различие межу «расизмом сверху» и «расизмом снизу» – это все равно, что игнорировать различие между агрессором и жертвой, между войной справедливой и войной несправедливой, между борьбой законной и борьбой преступной.

«Если оценить любую потерю еврейской крови, как уничтожение целого мира, то всякий, кто пренебрегает любыми измерениями и сравнениями, является расистом, чистым и простым; ибо в его глазах ценность крови одной расы превалирует над всеми другими». – Ценность крови у всех людей, несомненно, равна, однако пролитая кровь преступника должна быть отнесена на счет его преступления, а не на счет законной самообороны его жертвы.

«Факт, что евреи в течение многих столетий подвергались преследованиям и страшно страдали, а полстолетия назад фактически почти не стерты в Европе, сегодня евреи принимаются как свои с гораздо меньшим риском пострадать и бояться, чем многие другие этнические группы». – Да, факт, конечно, феноменальный. В течение столетий заниматься преступными авантюрами и не оказаться «стертыми в Европе» – это достойно исключительно еврейской эквилибристики. Однако автор, как и многие другие филосемитские исследователи еврейского вопроса, при этом умалчивает, что отнюдь не только лишь одни евреи страдали в Европе, но судьба других страдавших оказалась куда более плачевной. Он также забывает указать, что евреи не только «сегодня в Европе» принимаются гоями как свои, но принимались таковыми везде и всегда, что и служило залогом их выживания и процветания, при этом автор даже не пытается спросить: а принимаются ли гои евреями, хотя бы даже в сегодняшней Европе, как «свои»?

«Конечно расистские нападки против богатого меньшинства столь же отвратительны, как расистские нападки против бедного и беззащитного меньшинства». – Безусловно, но только если смотреть глазами богатого меньшинства.

«...еврейские организации и серьезные комментаторы, которые атакуют антисемитизм, спасают мир от бедствия...». – Да, только надо сказать: «еврейский мир спасают от бедствия», тем самым обрекая на бедствие мир гойский.

«Так что, даже если антисемитизм где-нибудь и стоит как катастрофически серьезный вопрос, мы можем только заключить, что антиарабская фобия все еще намного более серьезна». – В том то и дело, что никакой «антиарабской фобии», так же, как и фобии «антисемитской» не существует вообще. Есть целенаправленная политика наций угнетателей (Запада в купе с еврейством) против наций угнетаемых, где последние, как считают угнетатели, должны отдавать им все, что только не будет им потребно: земли, нефть, ресурсы, дешевую рабочую силу, девушек по сопровождению, бесправных гастербайтеров, а иногда, как в случае с палестинцами, просто свое физическое существование. Я всегда спрашиваю израильтян: а что бы вы могли пожертвовать палестинцам в случае, если бы они прекратили свой террор? – отвечают: «Ничего им не положено». Так при чем тут «фобия»? Как с «фобией» так и без «фобии» гои имеют от евреев ту же долю – и это действительно серьезный вопрос.

И в заключение Нойман резюмирует:

«Короче говоря, настоящий скандал сегодня не антисемитизм, но та важность, которая ему придается». – Ну что ж, здесь надо признать критику в наш адрес вполне справедливой. Да, не важно мы работаем, товарищи, не важно. Сам Нойман не удостаивает нас серьезного внимания, как он заявил в начале статьи: «Я думаю, что мы почти никогда не должны относиться к антисемитизму серьезно, и возможно мы даже где-то посмеемся над ним» – сей тезис он отчасти доказал, и поделом нам, мы заслужили его насмешки, даже скандала настоящего устроить не можем. Надо подтянуться!

Итак, на вопрос, является ли антисионизм антисемитизмом, наш ответ будет таков: да, является, но иногда он выступает как замаскированная форма филосемитизма.